26
Всю ночь снилась кладбищенская чертовщина, пустые могилы, гнилые доски, кресты, – Полина раза четыре просыпалась, очумело оглядывала спальню, не дыша, прислушивалась к сонному дому. На нижнем этаже скрипели половицы, кто-то урчал в батарее, сердце гулко тукало на весь дом.
Полина снова проваливалась в сон: сумрачный пустырь, бровастая брюнетка с пунцовыми губами молча тянула ее за руку в сторону чахлых огородов, дальше виднелось кладбище, Полина знала – туда ни в коем случае. На краю бахчи у костра сидела босая старуха, грела грязные руки. Глядя в огонь, сухо потирала тощие ладони, что-то приговаривала, посмеивалась. Полина наклонялась – что вы говорите, бабушка, что? Что? Старуха поднимала лицо, страшное, белое, – как что, дорогуша? Голодная свадьба!
Почти опоздав к началу урока, Полина влетела в классную комнату, раскрыла «Лекции по русской литературе». Потертый том, изданный еще при жизни автора, она умыкнула из библиотеки, на задней обложке укоризненно белела наклейка «Собственность Колумбийского университета».
– Выйдя замуж за чиновника с многообещающей карьерой, Анна ведет беззаботную светскую жизнь в самом блестящем петербургском обществе. Она обожает своего маленького сына, уважает мужа… – Полина запнулась, подняла глаза: она совершенно забыла про пощечину.
Ленц, лениво закинув локоть за спинку стула, слушал, чуть улыбаясь. Хильда Эммерих, прямая и строгая, конспектировала, не поднимая головы. Все было как всегда.
– … и ее кипучая, жизнерадостная натура, – Полина быстро вдохнула и продолжила, – охотно принимает все поверхностные удовольствия жизни.
Она читала торопливо, словно боясь сделать паузу, словно в эту паузу тут же могли вклиниться какие-то вопросы, чреватые спорами, а от споров один шаг до ругани, скандала, безобразия и мордобоя.
Сказала, что перемены не будет, она отпустит их на десять минут раньше. Второй час пролетел в суетливой агонии, Полина косила на часы, не прерывая чтения. Наконец стрелка дрогнула и нервно уткнулась в одиннадцать, Полина с облегчением выдохнула и захлопнула книгу. Первой вышла из класса и тут же налетела на директора.
– Ну? – ей показалось, что он подмигнул. От Герхарда пахло кофе, чем-то еще, вроде старого полированного дерева – так пахло у отца в кабинете: огромный письменный стол на львиных лапах, мягкий ковер, книги, книги. Полина пожала плечами.
– Значит, все в порядке, – он улыбнулся. – Ну, что я говорил?
Полина хотела сказать про разбитое окно, про камень, про записку, вместо этого неожиданно для себя самой спросила:
– А что стало с Лорейн Андик?
– Почему ты спрашиваешь? – Герхард сразу перестал улыбаться.
– Ее уволили?
– Нет.
– Она сама? Почему?
Галль пожевал губами, мрачно выпятил челюсть.
– Зачем тебе?
– Любопытно. Что случилось с моей предшественницей. Чистое любопытство.
Директор явно прикидывал, стоит ли говорить, решившись, сухо сказал:
– Она уехала. Не появилась в школе. Просто исчезла.
Полина молча смотрела ему в глаза.
– Просто исчезла, – повторил он.
Прогремел звонок, директор вздрогнул, эхо затихло где-то в пустых коридорах наверху. В школьном дворе кто-то лупил мячом в стену, настырный резиновый звук раздавался с почти идеально равными интервалами. Герхард рассеянно посмотрел на Полину, кивнул и медленно побрел к себе.
Вернувшись домой, Полина решила разобрать елку, нужно было чем-то занять себя, не думать. Она осторожно снимала скользкие шары, укладывала их в коробку, сухие иголки кололи пальцы, шуршали и осыпались, на полу постепенно образовался круг из сухой хвои.
Голая елка с обрывками мишуры и серпантина выглядела жалко, всего за неделю из маленького чуда она превратилась в заурядный мусор. Полина вздохнула, ухватилась за ствол, вытащила дерево на улицу. Воткнув его между мусорных баков, она вернулась в гостиную, принялась подметать. Иголки застревали между паркетин, Полина ползала на коленях, упрямо решив вымести все до одной. Это почти удалось. Потом спустилась вниз, бережно неся перед собой совок с горкой хвои. Ссыпала в мусорное ведро. Пустила воду, вытирая руки полотенцем, она повернулась и увидела на столе мертвую птицу. Это был робин, красногрудый, чуть больше воробья, такие часто залетали к ней сад. У птицы не было головы.
Полина застыла, сделала неуверенный шаг. Голова была срезана чисто, словно бритвой. На пластик кухонного стола натекла лужица, она уже подсохла и напоминала пролитое малиновое варенье.
Комкая полотенце, Полина оглянулась, посмотрела вверх на лестницу, потом на дверь, ведущую в сад. Расправила полотенце и накрыла птицу. Бесшумно открыла ящик, вытащила длинный хлебный нож. Выставив вперед лезвие, крадучись дошла до двери, стекло было цело, замок закрыт. В саду не было никого.
Она прислушалась. Не опуская ножа, пошла по лестнице. Оглядела гостиную, комната вдруг показалась чужой, враждебной. Из приоткрытого стенного шкафа выглядывал чей-то рукав. Полина отвела руку с ножом, распахнула дверь – это была ее куртка. Она прерывисто вдохнула, надо идти наверх, в спальню. Ей показалось, что она просто физически не сможет заставить себя сделать это.
Осмотрела гостиную: веник на полу, коробка с елочными украшениями, Полина даже заглянула за диван, хотя там могла спрятаться лишь кошка. Проверила входную дверь – заперта. От напряжения рука затекла. Полина потрясла кистью, снова сжала горячую рукоятку, обреченно взглянув наверх, медленно пошла по лестнице. Каждая ступенька, как пытка. Поднявшись, собралась с духом, распахнула дверь в спальню – никого. Оставалась ванная.
В ванной тоже никого не оказалось. Полина быстро сбежала в гостиную, выглянула в окно. Улица была пуста.
Майор выслушал ее, не перебивая, лишь хмурясь и задумчиво стряхивая пепел указательным пальцем в чашку с остатками чая, от никотина ноготь пожелтел и напоминал коготь. Полина закончила и замолчала.
– Новые замки, – старик прокашлялся. – Это не обсуждается.
– А полиция? – Полина удивленно посмотрела на него. – Это ж криминал! – Она ткнула пальцем в разбитое окно. – За это срок дают! Это как минимум хулиганство!
Тед пожал плечами, уронил окурок в чашку, тот зашипел и пустил струйку дыма.
– А у меня так вообще, – Полина вскочила, взмахнула руками, прошла быстро до двери и обратно. – У меня вообще – взлом, незаконное проникновение и убийство животных. Надо звонить в полицию!
Тед, крякнув, поднялся, проковылял на кухню. Вернулся со стаканом.
– Остынь, пани. Вот, глотни лучше, а то что-то ты шибко нервная нынче. Нельзя так.
– Не надо! – Полина замотала головой, отстранила руку майора. – Не буду. Спасибо. Нервная!
Тед пожал плечами, сделал глоток. Полина, передумав, взяла стакан, выдохнув, отпила.
