– Тупая змеюка! – вопила миледи, от страха и возмущения потерявшая над собой контроль. – Отвали от меня-а-а… – Она ухнула в воду вместе с доской, задетая кончиком хвоста левиафана, обвившегося кольцом вокруг жертвы. И я невольно притормозила, раздумывая, не кинуться ли спасать эту идиотку, потому что смерти я ей не желала, несмотря на нашу взаимную вражду. Но друзья мужа уже ринулись ей на помощь, сам же наместник подлетел ко мне, жестом предлагая присоединиться к нему, бросив гонку, потерявшую свой смысл.
– Милорд Дэйрар ждет! Нельзя подводить хорошего человека, – крикнула я, напряженно следя за тем, как леди Брок отвлекает левиафана, чтобы Ингольв выловил из воды похожую на гадкого утенка Уну. Ее некогда шикарное платье облепило мокрое тело, а косметика размазалась по перекошенному лицу. Рыжую трясло, но она была жива и даже не ранена. Поэтому я с чистой совестью отправилась к Радужному острову, который после заключения мира с Изнанкой стал совершенно безопасным.
Варг полетел следом, но на финише обогнал, чтобы приземлиться и встретить меня в гроте. Отстегнув крепления, я с разбега бросилась в объятия мужа, который уже успел пересадить увязавшегося с ним Персиваля со своей шеи на плечи Дэйрара. Так что ничья наглая лисья морда не мешала нам с упоением целоваться, забыв о свидетелях. Впрочем, седовласый хранитель не особо и возражал против столь бурного завершения гонки. Сидящий на нем песец – тоже. Даже в мысли ко мне не лез, делая вид, что его вообще тут нет. Нам никто не мешал, совсем-совсем никто… пока волшебная брошь снова не полыхнула и из нее не полился голос Сияющего.
– Все замечательно, господа: любовь, морковь и прочие прелести, но мне вообще-то через пару часов отчаливать, – иронично напомнил Ашенсэн. – Так что хватит обжиматься! Возвращайтесь!
Мы с мужем переглянулись, рассмеялись и вместе с Дэйраром и подоспевшей к нам Эннарин отправились в Рассветный провожать «золотого юношу» и праздновать удачно завершившийся поединок, ведь нас с Уной не съели, а значит, все хорошо. Ну и зрелищно, конечно. К тому же за праздник платит покидающий наше крыло бог.
На празднике…
После завершения гонки на скайтовирах и магической демонстрации встречи ее участниц с левиафаном, которую с помощью волшебной броши устроил для горожан Ашенсэн, опозоренная Уна предпочла на празднике не появляться. Народ же перешептывался, разнося по округе сплетни о том, что после этого поединка жена Дьяра каким-то невероятным образом потеряла свою вторую ипостась, именно поэтому ее глаза потемнели, лишившись свойственного магам света мерцания. Да и в том, что дочь милорда Свэна по-прежнему миледи, многие уже сомневались, обвиняя во всех ее бедах морское чудовище, обладавшее, по слухам, мощной магической силой и скверным характером. Оно-то, мол, Уну и наказало за ее скверный нрав, гордыню, высокомерие и подлость. Во всяком случае, именно эта версия была главной у подвыпивших жителей Рассветного, активно празднующих все сразу: и завершившуюся без жертв гонку, и первый за двести лет визит Сияющего в мир Алина, и просто хороший день с чудесной погодой.
Гуляния были в самом разгаре, а Клотильда грустила, хоть и пыталась не показывать виду. На окрашенных розовым блеском губах застыла годами отрепетированная улыбка, но в небесно-синих глазах не было озорных искорок, которые появлялись там при искренней радости. Снежка, хорошо знавшая подругу, непременно раскусила бы ее, но жена наместника вместе с мужем отправилась провожать Сияющего, другие же ничего не замечали. Даже Ингольв видел в леди Андервуд лишь веселящуюся блондинку в изумительно красивом голубом платье с серебряной вышивкой. Тиль так и не привыкла к легким нарядам, которые носили женщины в светлых землях, и на выход предпочитала надевать костюмы с пышными юбками, узкими корсетами и умопомрачительным декольте, в котором тонули взгляды всех встречных мужчин без исключения. Это льстило, но… не радовало.
Ей вообще мало что доставляло удовольствие в последние дни. Только вернувшись в Алин-тирао, она поняла, какую глупость совершила. Почему ушла тогда, даже не попрощавшись с женихом, Тиль и сама не знала. Накопившаяся обида и прощание с друзьями разбудили эмоции, захлестнувшие привитую с детства расчетливость. И поддавшись порыву, Клотильда сделала то, о чем теперь сожалела. Но отправиться назад в Шеасс после слов, переданных Закари, блондинка не могла – не позволяла гордость. Она леди, а не комнатная собачка, которая бегает за хозяином, виляя хвостиком в надежде на ласку. Это он должен был за ней бегать! Он, а не она! Так почему же огненный эррисар даже не попытался вернуть свою невесту или хотя бы поговорить с ней еще разок после расставания?
Верить в то, что она никогда не была нужна черному «оборотню», Тиль не хотелось, но реальность подтверждала именно эту догадку. А ведь поначалу девушка думала, что поступила правильно, пусть и приняла спонтанное решение. Ей казалось, что демон из тех, кто ценит гордых и строптивых, вроде той же Регины, которой он вслух восхищался, когда она сражалась со стражниками. Только не учла Клотильда, что ее несостоявшийся супруг и утешится леди Грэй, задержав в лазарете под предлогом ее неважного состояния здоровья. Ну а пока она якобы долечивается, обаятельный «мишка» вскружит «редкому цветочку» голову, запудрит мозги и растревожит сердце, как поступил с бывшей невестой.
Да и невестой ли? Ведь так он представил Тиль только близким друзьям, которые вполне могли подыграть своему предводителю, чтобы усыпить подозрительность глупенькой пленницы, мечтавшей о крепкой семье с огненным эррисаром. Забавно, но именно с этим получеловеком-полуволком леди Андервуд задумалась о детях, он ей по-настоящему понравился, хотя поначалу она и думала, что все дело во власти, которой она так жаждала. Изнанка изменила ее, сделала честнее и… научила чувствовать. А может, дело вовсе не в побочном эффекте проклятия? Вдруг это была любовь? Настоящая, не придуманная и не наигранная, такая, как та, что подарила ее сводной сестре Гертруде снежную сказку. Под влиянием такой искренней и бескорыстной любви Снежана из шкодливой пацанки превратилась в прекрасную леди, в глазах которой при виде мужа загорались звезды.
И Клотильда тоже осознавала, что неуловимо преображается рядом со своим эррисаром, и только с ним. Той ночью в комнате Закарии она чувствовала себя королевой. Необходимой, желанной, вызывающей уважение и восхищение. А потом все пошло наперекосяк. И вместо того чтобы остаться с избранником и добиться-таки его внимания, как учила мама, девушка гордо ушла. Ну не дура ли? А впрочем, может, оно и правильно. Ведь жених, считающий невесту менее важной, нежели все остальное, вряд ли стал бы прислушиваться к ее мнению в законном браке. Быть же красивой ширмой при этом мужчине Клотильда не хотела. С ним, как ни с кем другим, она желала получить либо все, либо ничего, и, к сожалению, так оно и вышло.
Подобрав пышные юбки, белокурая красавица отправилась в сад, желая уйти от головокружительного веселья, радостных улыбок и излишнего внимания Ингольва, обижать которого не хотелось, так как он ей нравился, но и принять его ухаживания девушка оказалась не готова. Другой мужчина занимал ее мысли, заставляя страдать разбитое сердце. И пока эта рана не затянется, Тиль решила не начинать новую охоту за мужем. Потом… через месяц или через два, в крайнем случае через полгода она непременно найдет себе подходящего кандидата здесь или в крыле тьмы, куда ее лично пригласил лорд Аарон Хэйс, а может, и воскресит в себе былую симпатию к лысому магу света. Все возможно. Сейчас же девушка хотела уединения, и поэтому мужской голос, раздавшийся за ее спиной, не сильно обрадовал улизнувшую с праздника Клотильду.
