Образовавшие кильватерную линию броненосцы в пять стволов только главного калибра практически безнаказанно расстреливали «Микасу». К тому времени большая часть шестидюймовых орудий левого борта на японском корабле пришла в негодность, будучи разбита или повреждена. У носовой орудийной башни, с честью выдержавшей три попадания, из которых одно двенадцатидюймовым снарядом взрывом оторвало ствол правого орудия. Произошло это не от русского снаряда а от детонации в стволе собственного - шимоза нестабильна, и самоподрывы при выстреле иногда случались. Тем не менее, японские моряки продолжали бороться. Элитный экипаж лучшего корабля Страны Восходящего Солнца попросту не умел сдаваться, а потому пробоины заделывались, машины работали, а немногочисленные уцелевшие орудия продолжали огрызаться и, порой, небезуспешно. Но сколько веревочке не виться, а конец предопределен. Вода продолжала поступать в отсеки броненосца, крен нарастал, и все новые и новые пробоины оказывались ниже уровня океана. Затопления усиливались, и наступил момент, когда остойчивость корабля нарушилась окончательно. Броненосец начал быстро ложиться на борт, с него в воду горохом сыпались люди, те, кто успел выбраться. Однако большая часть команды осталась на боевых постах, до последнего стреляя, латая проюоины, поддерживая ход. Когда корабль погрузился, вода добралась до котлов, вызвав мощнейший взрыв, сопровождаемый столбом воды и пара. И это было последней эпитафией героическому броненосцу.
Как ни удивительно, но командующий флотом уцелел в этом безобразии. Его, раненого, японские моряки успели вынести на палубу и даже надеть пробковый жилет. Это позволило адмиралу Того не утонуть и быть поднятым из воды русскими. Однако на «Пересвете» всего этого не увидели. Вспарывая волны подобно лемеху гигантского плуга, броненосец устремился к новому, стихийно возникшему очагу сражения.
А тем временем бой между «Победой», «Полтавой» и «Сикисимой» вошел в финальную стадию. Несмотря на повреждения, полученные в завязке боя, японский броненосец стойко терпел огонь и энергично отвечал. Оказавшись повернутым к русским своим правым, не стрелявшим и неповрежденным бортом, он весьма удачно отработал по головному русскому кораблю. «Победа», будучи изначально спроектирована в качестве рейдера, оказалась на редкость хорошей мишенью. Мало того, что броневой пояс русского корабля пробивался японцами фактически по всей протяженности, так еще и сказались почти сразу полученные ранее повреждения. Корабль, развернутый к японцам левым бортом, которому и без того досталось, имел заметный крен, и броневой пояс оказался частично под водой. Высокий же борт рейдера представлял настолько заманчивую мишень, что не воспользоваться подарком судьбы было просто грешно. В результате уже через четверть часа после начала боя «Победа» вынуждена была отвернуть и сбавить ход, иначе из-за многочисленных, быстро заливаемых пробоин возникал серьезный риск окончательно потерять остойчивость и перевернуться. Своевременно отданный приказ позволил сохранить корабль, но продолжать сражение он был уже не в состоянии.
Японцам, конечно, тоже досталось. Артиллеристы «Победы» не сидели, сложа руки, и успели всадить в японский корабль немало снарядов, но им просто не повезло. Даже несмотря на то, что к орудиям были поданы снаряды, доставленные в Порт-Артур Бахиревым, причинить японцам серьезный вред не удалось. Пробитие брони, мощные взрывы - и ни одного серьезного повреждения. К тому же японским артиллеристам удалось практически сразу «заткнуть» кормовую башню «Победы». Двенадцатидюймовый фугас не пробил девять дюймов крупповской брони, но от сотрясения вышел из строя привод башни, из-за чего она могла наводиться только вручную. Контуженные матросы с трудом заставляли поворачиваться многотонную стальную кастрюлю, и участие двух орудий главного калибра в бою превратилось в эпизодическое и практически неэффективное. Словом, японские артиллеристы сделали все от них зависящее, и перед «Сикисимой» замаячили шансы уцелеть.
К несчастью для них, командир «Полтавы», капитан первого ранга Успенский, придерживался об исходе боя совершенно иного мнения. Если вначале отставший броненосец в попытке нагнать товарищей из-за не слишком удачного маневра оказался в неудобной позиции - корпус «Победы» перекрывал ему зону обстрела, и вести огонь из опасения задеть своих практически не получалось - то сейчас устаревший, но все еще мощный броненосец встал борт в борт с уже серьезно поврежденной «Сикисимой» и продолжал сближаться, выходя, как во времена парусного флота, на пистолетный выстрел.
Вот теперь японцы и почувствовали, что значит драться с противником, превосходящим тебя по всем статьям. На такой дистанции бронирование «Сикисимы» становилось фикцией, во многих местах броневой пояс ухитрялись пробить даже шестидюймовые снаряды. Японские же фугасы имели шанс проломить защиту «Полтавы» далеко не везде, да и то, если были выпущены главным калибром. К тому же на русском броненосце оказалось больше шестидюймовых орудий, чем на японском корабле с его наполовину выбитой еще в бою с «Победой» артиллерией. И лучшая выучка японских артиллеристов тоже не спасала - промахнуться с дистанции менее десяти кабельтовых сложнее, чем попасть. В результате уже через пять минут в «Сикисиме» дырок наделали больше, чем в куске сыра, и боеспособность корабля падала на глазах. Спешно поданные к орудиям бронебойные снаряды уже ничего изменить не успели - мощный взрыв в кормовой башне корабля поставил крест на активном сопротивлении. Правда, японцам снова невероятно повезло, и боезапас в погребах не взорвался, но все равно, два орудия главного калибра и единственное уцелевшее шестидюймовое против четырех двенадцатидюймовых и трех шестидюймовых стволов русского броненосца (одна из бортовых башен была заклинена осколками) - это очень нехорошее соотношение. Еще через полчаса «Сикисима» окончательно потерял ход и уже не мог отстреливаться. Однако флаг Страны Восходящего Солнца до конца развевался на мачте броненосца, и даже когда огромный корабль медленно и величественно, на ровном киле уходил под воду, никто бы не назвал японцев побежденными.
Правда, оказавшись в воде, японские моряки не пытались строить из себя героев, и кое-как доковылявшая до места гибели броненосца «Победа» смогла подобрать около двух сотен человек. Подбирали, в основном, бросая им концы - ни одной целой шлюпки на русском корабле не осталось. Ну а «Полтава», развернувшись, двинулась туда, откуда все еще доносился невнятный гром орудий.
Последний эпизод боя разыгрался возле неспешно ковыляющего транспорта, эскортируемого «Палладой». В бою эти стихийно выделившиеся в самостоятельный отряд корабли были, наверное, самым бесполезным довеском к эскадре. Крейсер, тихоходный, несущий огромное количество трехдюймовых орудий в ущерб главному калибру и устаревший, несмотря на вроде бы недавнюю постройку... Впрочем, тогда устаревание корабля прямо на стапелях было не редкостью. Ну и транспорт, набитый солдатами. Правда, транспорт вооруженный - Вирен решил для этого выхода использовать пригнанный Бахиревым корабль - во-первых, его, случись что, не так жалко, а во-вторых, четыре шестидюймовых орудия и отличное, лучшее, чем на многих боевых кораблях в Порт-Артуре, состояние машин, оказались крайне весомым аргументом. На скорую руку усилили вооружение транспорта еще четырьмя трехдюймовыми пукалками, не потому, что в них ощущалась нужда, а по принципу «шоб было», раз уж есть на палубе место - и в путь! Ну и миноносцы, держащиеся рядом - лейтенанты на их мостиках, равно как и командир «Паллады», может, и хотели бы поучаствовать в общем веселье, но благоразумие взяло верх. Там, где пылали, как свечки, броненосцы, легкие корабли просто растерло бы в порошок без малейшего шанса оказать хоть какое-то влияние на исход сражения.
