В остальном же все было правдиво, хотя и урезанно. Крейсер, купленный в Британии, потеря связи, база, рейды по японским водам... Главное было не упомянуть названия «Рюрика», что удалось, и имен командиров. Это оказалось вообще просто, достаточно было сослаться на военную тайну и на то, что исчерпывающая информация будет только если они договорятся о сотрудничестве. Офицеры понимающе закивали, признавая право мичмана ставить такие условия. Все же именно он сейчас воевал и командовал кораблем, а они, как ни крути, оказались интернированными в чужом порту «курортниками», права голоса не имеющими. И этот психологический момент, строя разговор с ними, Севастьяненко рассчитал четко.
Словом, договорились. К вечеру «Нью-Орлеан» вновь приблизился к берегу, и шлюпка с Азарьевым и Федоровым растворилась в темноте. Лишь тогда Севастьяненко позволил себе расслабиться, все же разговор его изрядно вымотал. Причем, как ни странно, сложнее всего оказалось договориться насчет командования. С одной стороны, ни артиллерийский офицер, ни машинный, в командиры крейсера не стремились. С другой, оказаться под командованием мичмана ни тот, ни другой не хотели. Еще меньше они жаждали сидеть в кают-компании плечом к плечу со вчерашними нижними чинами, которые - вот незадача - на этом корабле занимают офицерские должности. Севастьяненко, привыкший за последнее время, что люди оцениваются по делам и способностям и начисто утративший так и не успевший толком появиться офицерский снобизм, этот момент совершенно упустил. А ведь морские офицеры - это каста! Кто попало в нее не попадет. Пришлось деликатно обойти этот момент, пообещав решить вопрос по прибытии на базу - мол, там командование, цельный адмирал сидит, что решит - то и будет. А если не устраивает, то они могут оставаться в спокойном и безопасном порту, пока другие будут воевать. Никто за уши, как говорится, не тянет. Собеседники, немного подумав, согласились, что это справедливо, но мичман чувствовал, что ему это будет стоить еще многих нервов.
Господа офицеры не обманули. Еще через два дня на борт крейсера поднялось около полутора сотен матросов с «Цесаревича». И четверо офицеров, считая Азарьева с Федоровым. Они смогли договориться с коллегами, артиллерист с лейтенантом Ненюковым, старшим артиллеристом броненосца и своим непосредственным начальником, а поручик - с таким же механиком, поручиком Корзуном. Разумеется, это было не совсем то, на что изначально рассчитывал Севастьяненко, но уже лучше, чем ничего. К тому же, из-за секретности, на которой он сам и настоял, сложно было добиться впечатляющих результатов, а потому спасибо и на этом. Во всяком случае, теперь можно было хотя бы частично укомплектовать экипаж и считать крейсер условно боеспособным. Ограниченно боеспособным, поскольку все равно слишком много мест оставалось вакантными, но все же хотя бы к орудиям теперь было кого поставить. Да и артиллерийские офицеры с полузнакомым вооружением корабля разобрались все же быстрее и лучше сделавшего на этой войне головокружительную карьеру лихого, но неопытного мичмана.
Однако удача - женщина не только нервная, но и непредсказуемо-щедрая, хоть и со странным чувством юмора. Иначе чем ее происками сложно объяснить то, что произошло на следующий день, когда сильно отклонившийся к югу крейсер ожидала встреча с еще одним кораблем. Собственно, Севастьяненко встречи и ждал - он и отклонился-то для того, чтобы попытаться перехватить какой-либо корабль, лучше всего угольщик. Все же топливо американский крейсер кушал не по-детски, и иметь собственную плавбазу по типу «Херсона», пускай и только угольную, представлялось отнюдь не лишним. Однако густо дымящий, из-за чего и принятый за транспорт корабль, наперерез которому устремился «Нью-Орлеан», оказался военным кораблем. И шел он, что интересно, под китайским флагом.
Некоторое время разглядывая в бинокли корабль, имевший силуэт, очень похожий на «Нью-Орлеан», офицеры пришли к единодушному мнению. Перед ними был крейсер «Хай-Чи», пожалуй, единственный современный корабль китайского флота. Построенный, кстати, на тех же верфях, что и их собственный корабль. Англичане на таких вообще специализировались. Чуть больше «Нью-Орлеана», чуть лучше защищен, скорость по паспорту на четыре узла больше, а дальность плавания, наоборот, меньше, хотя и непринципиально. По вооружению - паритет, несмотря на внушительные различия. Подавляющее преимущество «Нью-Орлеана» в орудиях среднего калибра, способных крыть десять стадвадцатимиллиметровых орудий «китайца», как бык овцу, компенсировалось парой восьмидюймовок. В общем, очень неплохой кораблик, и у кого? У китайцев! А ведь китаец-воин - это из области анекдота. А китайцы и военная техника по мнению любого европейца вообще понятие несовместимое. Не больно ли жирно узкоглазым владеть таким кораблем... Именно так молчаливо, но единодушно решили все, собравшиеся на мостике. И вполне закономерно, что теперь уже из труб разгоняющегося «американца» повалили густые столбы дыма, что не хуже орудийных залпов оповещало противника о серьезностиего намерений.
Тем не менее, командир «Хай-Чи» при виде идущего ему наперерез крейсера без флага духом отнюдь не пал. Отчасти это объяснялось тем, что он не был трусом, отчасти тем, что на борту его находилась дипломатическая миссия. Из-за нее, в принципе, месяцами отстаивающийся в Чифу флагман китайского флота и сорвали в этот поход. Ну а сама миссия была обязана своим появлением пиратствующему напропалую «Рюрику», который вольно или невольно ухитрился задеть интересы всех держав региона. В результате столь необычного стечения обстоятельств два крейсера и встретились, и, в ответ на взвившиеся над «Нью-Орлеаном» флаги, требующие немедленно лечь в дрейф, китайский корабль вполне грамотно довернулся и выстрелил по нахалу из носового восьмидюймового орудия. А потом, практически без паузы, и из кормового.
Надо сказать, оба снаряда легли достаточно близким накрытием - все же и у китайцев имелись корабли, экипажи которых неплохо учили. Кто-то из собравшихся на мостике присвистнул:
- Однако же, сдуру и попасть могут.
- Главное, они открыли огонь первыми, - ухмыльнулся Севастьяненко. Кровь мичмана в предвкушении боя натуральным образом бурлила от избытка адреналина. Все же он впервые в жизни вел в атаку крейсер, и это накладывало своеобразный отпечаток нервозности на его поведение. - А раз так, то это не они, а мы подверглись нападению.
Кто-то скептически хмыкнул, но развивать тему не стал. Мичман азартно потер руки:
- Как только сблизимся на тридцать кабельтов, открывайте огонь. И постарайтесь его не задеть - нам нужен крейсер, а не металлолом.
Снова хмык, еще более скептический. Понятное дело, когда противник тебя обстреливает с целью убить, а ты должен стараться его только запугать, приятного в этом мало. Тем не менее, приказы не обсуждаются, и через несколько минут носовая шестидюймовка «Нью-Орлеана» уже начала пристрелку.
После третьего выстрела «Хай-Чи» внезапно начал отворачивать, что, на взгляд русских, было полнейшей глупостью. Его комендоры только-только пристрелялись, и снаряды начали ложиться в опасной близости от русского корабля. Как раз перед маневром один из фугасов разорвался так близко, что щедро окропил находящихся на палубе душем из ледяной воды. Щелкнули по броне осколки, никого, к счастью, не зацепив. Стадвадцатимиллиметровые орудия «китайца» тоже вносили свою лепту, поднимая частокол всплесков. Правда, с большим разбросом и на безопасном расстоянии от русского крейсера. То ли сказывались их меньший калибр и дальнобойность, то ли обучены артиллеристы этих орудий оказались хуже, а может, их путали всплески от излишне многочисленных падений снарядов. Так или иначе, эффективность огня среднего калибра «Хай-Чи» выглядела весьма сомнительно, однако плотность выходила приличной, сдуру можно и попасть. В ситуации, когда огонь по китайцам вело пока только одно шестидюймовое орудие (еще одно могло, теоретически, достать китайский крейсер, но пока молчало), простая логика требовала давить нападающих огнем. При этом маневр, сразу выводящий из боя одну восьмидюймовку и большую часть стадвадцатимиллиметровых орудий, выглядел, по меньшей мере, сомнительно. К тому же циркуляция - не самый лучший момент для прицельной стрельбы, и снаряды китайцев сразу же начали падать непозволительно далеко от цели.
