Топор ударил два раза, влево, вправо, практически отрубив две головы. Последний, успев вскинуть АК, больше ничего и не сделал. Чудовищных размеров нога ударила его, как футбольный мяч, под подбородок, разрывая мускулы шеи, сосуды, хрящи и позвонки. Молот спрыгнул, мягко, как кот, метнул на движение топор, практически не глядя, И шагнул вперед, успев прикрыться четвертым и им же толкнув внутрь вторую дверь.
Изнутри выстрелили, пули с чавканьем входили в мертвый щит, сотрясая тело. Молот выдернул трубу РПГ, вскинул, взводя и выбирая спуск. Граната попалась осколочная, и ему пришлось практически упасть, закрываясь от поражения. В вагоне кто-то дико кричал, воняло порохом и густо дымило.
Молот перекатился внутрь, разорвал ремень ПК, полоснув перед собой очередью. Крик прекратился. В ответ откуда-то прилетели несколько пуль, звонко лязгая по стали. И не менее звонко чмокнув его ПК, в ствол и ствольную коробку. Стало ясно – отстрелялся. Он припал к металлическому ребристому полу, вжался в небольшую переборку, вслушиваясь.
Раненый тихо повизгивал, мешая и сбивая с толку. Но Молот услышал, что хотел. К нему, осторожно идя на цыпочках, крались двое. Скорее всего, оказавшиеся за такой же переборкой в начале вагона и потому выжившие. Он повертел головой, отыскивая оружие.
Оружием может быть что угодно. Лишь знай, как им пользоваться. Кто-то с автоматом наперевес не боец, а кто-то и ложкой справится. Молот довольно оскалил зубы, заприметив вовсе не ложку. А свой топор. Гигант протянул руку и осторожно вытянул его из вражеского тела, стараясь не хрустеть пробитым черепом и не чавкать содержимым. Лишь бы не граната…
Стальное гладкое яйцо, весело простучав по ребрам пола, закатилось к нему. Трюк старый, но срабатывает всегда… если ты Молот. Тело, освобожденное от топора, полетело в проход, принимая на себя пули. Молот метнулся за ним, пригнувшись и заворачивая за перегородку.
Топор свистнул от пола, ударяя вверх, разрубая пах и добираясь до внутренностей. Пули второго все-таки зацепили, сочно хлюпнув кровью сбоку. Но Молот дотянулся ногой, отбивая ствол в сторону, загреб штанину, дернул на себя и свернул бойцу шею.
Он встал, заметно качнувшись, и направился к бойнице, улавливая телом дрожь поезда. Снова поворот, и снова сбрасывается скорость.
Молот, наклонившись, глянул в узкую щель, Ну, должник сделал свое дело, насколько-то его прикрыл, хотя и бесполезно. И ушел. Моториссы в хвосте не виднелось. Скорее всего, отцепились или перед этим поворотом, или когда он прыгал с рефрижератора. Молот прислушался. Поезд не просто притормаживал на повороте. Нет, он сбрасывал скорость, останавливаясь. А, да…
Где-то под первым из этой парочки хрипела рация. Ну конечно, что еще ожидать? Точно… впереди лязгало. Вагон отцепляли, чтобы прошить его насквозь снарядами КПВТ. Если Молот все правильно помнил, то стрелок с головного вагона несколько раз зацепил рефрижератор. И там внутри клеток сейчас фарш, а не достаточно дорогие пленники. И если уж по станции никто не отзывается, то зачем опасаться стрелять?
Молот клокотнул кровью, густо булькающей в горле и во рту. Прижал ладонь к дырке в боку и поднес к глазам. Ноги, пусть пока еле заметно, но дрожали. Запас удачи, положенный ему в год Армагеддона, явно кончился. Кроме печени ему в паре-тройке мест пробило легкие. С таким не выжить даже ему. Что-то сломалось внутри, не желая регенерировать.
Он сел к стенке, напротив входа, почти сполз по ней, оставив густой темный след. Отодрал наплечник, невесело глянув на почти стершийся череп. Время уходило, текло вместе с кровью из дыр. Только вот Молот смерти не боялся.
Когда после нескольких минут тишины глухо бумкнуло и мир вокруг вспыхнул морем огня, Молот только улыбнулся. В ожидании смерти было холодно. А сейчас он согрелся.
* * *
Морхольд, лежа в кустах у поворота, покачал головой. Военные не пожалели кумулятивного заряда и самого броневагона. Перепугались? Как бы оно ни было, его самый страшный противник вряд ли выжил. Таких чудес точно не бывает.
Броневагон вспучился в нескольких местах, башню даже повело в сторону и чуть не сорвало с креплений. Вспышка, грохот.
– Пошли уже, – краснодарец Вася переминался сзади, – пошли быстрее, вдруг искать станут?
Моторисса, замершая напротив, подтверждала догадку. Шпильку замка они выдрали с огромным трудом, так же, как потом расцепляли зажим. Но откатиться на инерции удалось неподалеку. Так, чтобы чуть сховаться. И, да-да, их станут искать. Скоро, очень скоро… пора не пора, иду со двора.
Морхольд встал, погладил Жуть. Вес автомата и мачете приятно оттягивал плечо и пояс, сулил надежду на добрый путь.
– Веди, Сусанин, – он оглянулся на горящий вагон и повернулся к краснодарцу. – Веди.
Дом у дороги-14
Одноглазый, сидевший на ступеньке, насторожился. Что-то шло не так. Он чувствовал это интуитивно, без логики. Что-то поменялось.
Дергаться и кричать сейчас не стоит. Если люди занервничают и начнется паника… станет только хуже. Одноглазый, следя за темнотой пустоты перед собой, вслушался. Ловил звуки за спиной, понимая, что ситуация ускользает. Гомон и шорохи сбивали с мысли, мешали сосредоточиться. А сама мысль, та, что заставила насторожиться, ускользала. И поймать ее за скользкий хвост не выходило.
Он аккуратно, так, чтобы не бросилось в глаза никому, положил ружье удобнее. И тихо-тихо, стараясь совсем не шуметь, взвел курки. Так, на всякий случай. Лучше уж перестраховаться.
Беспокоило немногое. Мальчишка и… Багира? Старость, сказал он сам себе ночью, понимая, что не хочет отпускать женщину утром. Да, старость, но кто его упрекнет в этом? Вот и вопрос, возникший все-таки к исходу этой чертовой ночи, явно подзуживал его к каким-то действиям. Простой вопрос, настолько простой, что даже противно.
Почудилось или нет? Именно так, и никак иначе он и не звучал.
Врать себе вообще крайне вредная штука. Хуже не придумаешь по степени вреда – ложь себе любимому. Причем всегда, как не хотелось бы обманываться и дальше.
Одноглазый, стараясь не упустить из виду ничего внизу, тихо щелкнул пальцами. Несколько раз подряд, надеясь на то, что она поймет. Багира поняла, оказавшись у него за спиной.
– Что?
– Что-то не так, – одноглазый всмотрелся в темноту, рассекаемую только остатками костра в бочке, стоявшей у лошадей, – не могу разобрать.
– Я посмотрю.
– Нет. – Одноглазый произнес это так, что стало ясно – и в самом деле не пустит. – Присмотри за мальчиком. Пожалуйста.
Багира вздохнула. Она не хотела ни за кем присматривать. Совершенно. Именно вот так, сейчас, на исходе ночи. А вот потом, утром и всеми следующими днями… почему бы и нет? Сколько можно быть одной?
– Хорошо.
