— Отхватили кусок.
— И немалый. После обвала теневые корпорации скупили неслыханное количество таиландских и индонезийских ценных бумаг и недвижимости по пять центов за доллар. А поскольку с тех пор львиная доля доходов развивающихся стран течет в сундуки шайки, им снова позволено совершенствовать экономику.
— Хорошо, — сказал Джек. — Но кто эти самые члены шайки? Как их фамилии? Где они живут?
— Фамилии? Хочешь, чтоб я назвал имена и фамилии? Может, и адреса? Что собирается делать Наладчик Джек? Нанести краткий визит?
— Да нет... Просто...
— Если б я знал фамилии, был бы, наверно, покойником. Не желаю знать фамилий. Пускай кто-то другой узнает их фамилии и пытается остановить. Они сотни лет дергают ниточки мировой экономики, и никто с ними ничего не сделал. Никто не поймал и не привлек к ответу. Почему? Скажи, что это: непонимание ситуации или полное равнодушие?
— Не знаю и абсолютно не интересуюсь, — пожал Джек плечами.
Эйб открыл рот, закрыл и уставился на него.
Он с трудом сдержал грозившую прорваться усмешку.
Приятно подразнить Эйба.
Наконец, Эйб заговорил с Парабеллумом:
— Смотри, что я вижу от этого человека. Стараюсь объяснить ему истинное положение дел, а он что? Острит, умник.
— Можно подумать, ты в самом деле этому веришь, — ухмыльнулся Джек.
Эйб молча выпучил глаза.
Ухмылка слиняла.
— Неужели действительно веришь в мировую финансовую клику?
— Я должен отвечать? Одно тебе надо знать: хорошая теория заговора — сумасшедшее дело. И весьма увлекательное. Но для того самого упомянутого тобой рыбного супа...
— СИСУПа.
— Да бог с ним... Спорю, это для них не забава. Спорю, для них это очень серьезное дело: НЛО и прочая белиберда в главном русле.
— НЛО в главном русле?
— Раскручивается в главном. Отсюда столько очевидцев: увидел — поверил, если понимаешь, к чему я веду. Но как только поговоришь с членами этой самой ухи...
— СИСУПа.
— Да бог с ним... Могу поспорить, встретишься с чокнутыми, которые так далеки от главного русла, что даже ноги не замочили.
— Не могу дождаться. — Джек взглянул на часы. — Слушай, мне на край острова надо. Можно фургон у тебя позаимствовать?
— А Ральф где?
— Продал.
— Нет! — Эйб испытал неподдельное потрясение. — Любимую машину!
— Знаю.
Не хотелось даже думать о расставании с белым «корвейром» 1963 года с откидным верхом.
— Особого выбора не оставалось. Ральф превратился в коллекционную вещь. Куда ни приедешь, народ останавливается, расспрашивает, хочет купить. Зачем мне такое внимание?
— Очень плохо. Ладно, раз ты в трауре, бери мою машину, только помни: она предъявляет высокие требования.
— Старушка «В-6»?
— Разве я обижаю старушек? — Он вытащил из кармана ключи от фургона, отдал Джеку под звон дверного колокольчика. Вошел покупатель: загорелый мускулистый парень с короткими светлыми волосами.
— Похоже, курортный герой, — заметил Джек.
Эйб посадил Парабеллума обратно в клетку.
— Сейчас я от него избавлюсь.
— Не трудись. Мне пора.
Эйб с явной неохотой сполз со стула, уткнулся животом в прилавок, обратился к клиенту усталым, скучающим тоном:
— Что из неслыханно дорогой развлекательной чепухи я могу предложить вам сегодня?
Джек направился к двери с ключами.
Эйб махнул ему рукой, переключился на покупателя:
— Водные лыжи? Хотите потратить свободное время на катание по поверхности воды? Ради всего святого, зачем? Это опасно. Кроме того, рыбу можно ушибить. Вообразите, как будет болеть голова у бедняжки. Наполовину не сравнишь с мигренью...
5
Компактный городок Шорэм расположен на северном берегу Лонг-Айленда, чуть западнее Роки-Пойнт. Джек знал только, что там находится атомная электростанция стоимостью в миллиарды долларов, реактор которой так никогда и не был запущен — одна из величайших пустых затей в долгой истории правительственных пустых затей.
И несомненно, одна из главных тем многочисленных теорий заговора.
Справляясь о дороге, отыскал улицу Льюиса Элера. Брайарвуд-роуд шла к северу, вертелась в холмах на берегу Лонг-Айлендского залива. Плохо вымощенная, ухабистая, хотя местным, видимо, нравится — дома большие, в хорошем состоянии. Кругом стоят деревья, дом справа примостился высоко над водой. Между постройками и деревьями проглядывает пролив, Коннектикут виднеется темной линией над горизонтом.
Найдя дом, он свернул на гравийную подъездную дорожку огромного ранчо. Вокруг дома трепещет, переливается темная хвоя кедров с серебристым отливом вперемежку с дубами, тополями, березами с набухающими почками. Пейзаж сменился неухоженным двором, покрытым вместо травы мульчей, древесными щепками. Под самыми стенами идеально подстриженные рододендроны, азалии, никакой показухи, но по опыту подсобной работы садовником в мальчишеские годы Джек видел, что здесь все первосортное. В «естественный» вид двора вложена куча денег.
Лью встретил его в дверях, оглядел дорогу рядом с домом.
— Не заметили слежки?
— Нет.
Не сильно старался, но никого не заметил.
— А вы?
— По-моему, видел несколько раз черный седан...
Он пожал плечами и поспешно повел Джека в дом, где вручил ему конверт с наличными, которые тот не стал пересчитывать.
Внутри множество мореходных вещиц — штормовые фонари, большой медный компас, на стенах рыболовные сети, буи — старательно обдуманное оформление.
— Не особенно мне хотелось тут жить, — признался Лью, показывая дом, — очень долго добираться, но Мэл всегда мечтала о таком месте, поэтому... мы здесь поселились.
Кроме декоративных предметов, единственными произведениями искусства, украшавшими дом, были картины — мрачные абстракции в темных тонах на всех стенах.
— Замечательно, правда? — похвастался Лью.
Джек кивнул.
— Кто автор?
— Мэл. Писала еще в ранней юности.
Видно, веселое было времечко.
— Впечатляет.
— Да? Она и сейчас занимается живописью, когда удается выкроить время.
— Где?
— В рабочем кабинете. Сейчас покажу. — Лью направился к винтовой лестнице. — Сначала устроилась в гостевой спальне, да справочные материалы скоро перестали вмешаться, поэтому мы чердак приспособили.
