Для мамлюков настали тяжелые времена, они совершенно обнищали и бедствовали. Как писал арабский историк Ибн Ийас, у них не осталось ни коней, ни приличной одежды, ни оружия, ни даже угла, где бы они могли преклонить голову, у них не было ни слуг, ни рабов. Турки разъезжали на конях, а мамлюки пешком бродили по рынкам.
Но вскоре Селим I решил простить мамлюков. Из них стали формировать специальные части османской армии — «корпус черкесов» («Джамаат аль-джеракис»). Им раздали оружие и стали платить небольшое жалованье. Но им не вернули прежнюю мамлюкскую рыцарскую форму, а одели в турецкие кафтаны, шапку и сапоги. Им разрешалось оставить только бороды, чем они и отличались от тщательно выбритых османских спахиев.
Надо ли говорить, что «автономии» Египта и Сирии в составе Оттоманской империи были явлением временным. Такая ситуация не устраивала ни местную феодальную верхушку, ни Константинополь.
22 сентября 1520 г. скончался султан Селим I. Тут же бедуины и мамлюкская знать Сирии подняли мятеж, отказавшись присягать новому султану Сулейману. Целью их было восстановление мамлюкского государства. Мятеж возглавил сам правитель Сирии Джанберди аль-Газали. Он объявил об отделении Сирии от Османской империи и 31 октября 1520 г. принял мамлюкский королевский титул «аль-малик аль ашраф», приказал читать свое имя в пятничной хутбе и чеканить на сирийской монете. Верные ему мамлюки истребили турецкий гарнизон в Дамаске и изгнали османов из Бейрута, Триполи, Хамы и других городов.
Однако мятеж этот не получил широкой поддержки. Египетские мамлюки, на которых надеялся Джанберди аль-Газали, не поддержали его, а крестьянство и горожане Сирии в лучшем случае оставались лояльны, а то и враждебны к мятежникам. К Джанберди присоединились только друзы, бедуины Джебель-Наблуса и еще немногие племена, а иоаннитские рыцари прислали с Родоса пушки.
С 23-тысячным войском Джанберди аль-Газали в начале ноября 1520 г. выступил на Халеб. Но горожане заперли ворота. Тогда мятежники начали обстреливать его из пушек, но город держался до прибытия из Анатолии османских войск. 22 декабря Джанберди начал отступление. Его наместники в Бейруте, Триполи и других городах бежали при подходе турок.
27 января 1521 г. в сражении при Мастабе близ Дамаска войско мятежников потерпело полное поражение. Сам Джанберди аль-Газали, переодевшись дервишем, бежал, но был схвачен и 6 февраля казнен.
Османы заняли Дамаск. Теперь автономия Сирии была окончательно уничтожена, а территория страны поделена на три эйалета
[23]
с центрами в Дамаске, Халебе и Триполи, которые управлялись османскими пашами, непосредственно подчиненными Порте. Мамлюки были рассеяны и постепенно растворились в османском господствующем классе. В течение XVI века их имена довольно часто мелькали в списках держателей сирийских тимаров.
Глава 6. Связи между российским и сирийским духовенством во времена владычества турок
До 1517 г., то есть до завоевания турками Сирии, Палестины и Египта, Антиохийский, Иерусалимский и Александрийский патриархаты были практически независимы от Константинопольского патриарха. А вот в 1517 г., когда они вошли в состав Османской империи, положение этих патриархатов значительно ухудшилось. Но вина турков в том минимальная. С появлением там турецкого правления Константинопольский патриарх получил в вышеперечисленных патриархатах огромную власть. По османским законам он являлся ответственным за всех православных христиан империи без различия национальностей и становился начальником всех патриархов.
Теперь он отвечал перед Великой Портой за благонадежность и верноподданническую преданность всех подчиненных ему христиан, в том числе и патриархов. А те в свою очередь могли входить в сношения с высшей государственной властью только через своего начальника — Константинопольского патриарха. Без его разрешения патриархи не могли даже приехать в Константинополь. Естественно, столичный патриарх воспользовался своим привилегированным положением. В конце концов, такое отношение первого патриарха Востока к остальным привело к тому, что нестоличные патриархи стали мало чем отличаться от епархиальных архиереев Константинопольского патриархата.
Еще раз подчеркну: подчинение трех восточных патриархов Константинопольскому произошло не из-за какого-то предвзятого к ним отношения султана, а исключительно из-за удобства и простоты управления.
В Сирии, как и в других регионах, Церковь облагалась специальным налогом для немусульман, для скорейшей уплаты которого турки иногда сажали в тюрьму даже митрополитов и патриархов. В то же время православная община не подвергалась целенаправленным религиозным гонениям, в арабских провинциях Османской империи не отмечено случаев массовой или насильственной исламизации. Единственный период преследования православных на Ближнем Востоке связан с Греческим восстанием 20-х гг. XIX века, когда Антиохийскому патриарху Серафиму едва удалось избежать казни.
По разным оценкам, численность православных в Антиохийском патриархате в середине XIX века достигала 60—110 тысяч (около 8–9 % от всего населения Сирии).
Не следует забывать, что Оттоманская империя в XV–XVII веках являлась единственным в мире крупным государством, в котором в мирное время была установлена полная веротерпимость и человек любой конфессии не только мог свободно использовать свою веру, но и имел возможность владеть землей, флотилией торговых кораблей, банком и т. п. Управление иноверцами в Оттоманской империи велось в основном не непосредственно, а через руководство их конфессий. Возьмем, к примеру, одно из главных обвинений, предъявляемых к туркам: «налог кровью», то есть отбор мальчиков-христиан в школы, готовившие янычар и чиновников. Так вот, руководили этим процессом не султанские чиновники, а православные попы. Самое забавно, что они иной раз брали взятки от мусульман, чтобы их детей, как христиан, отправили учиться.
Представим на секунду русскую деревню даже не в XVI, а в XVIII веке. Прибывает чиновник из Петербурга отбирать детей крепостных крестьян в гвардейскую военную школу или в лицей. Немедленно сбежалась бы толпа, и дело неминуемо бы закончилось дракой между родителями претендентов.
Как уже говорилось, в 1342 г. патриаршая кафедра была перенесена из Антиохии в Дамаск, а в XVIII веке в Антиохии не осталось ни одной действующей православной церкви.
Любопытные сведения об Антиохийском патриархате собрал профессор Московского университета Алексей Петрович Лебедев (1845–1908):
«В начале XVIII в. кроме патриаршей кафедры насчитывалось 19 архиерейских кафедр. Правда, в цветущие времена этот патриархат имел до 200 епархий.
<…>
В середине XIX в. в Сирии имелось 4 митрополита (один из них, Илиопольский, был титулярным и управлял Антиохийским подворьем в Москве), 9 архиепископов (из числа которых Пальмирский — титулярный, жил в Бухаресте и управлял там монастырем, принадлежавшим Антиохийскому патриарху). Достойно замечания, что все эти архиереи, за исключением титулярных, жили не при патриархии, как было в Иерусалиме, а непременно в своих епархиях, являясь действительными пастырями душ христианских.
