Он упрямо продвигался вперед быстрыми, широкими шагами, но не сбиваясь на бег. Ощущение важности его дела по-прежнему подстегивало его, подгоняя в спину. Он размахивал мечом, расчищая себе путь, и все вокруг, когда он проходил, озарялось вспышками.
Но чем больше Глэкен углублялся в туннель, тем бледнее становился свет. Он обернулся. Позади толщина луча осталась прежней и свет был таким же ярким, но здесь как бы разжижался, растворялся в темноте и меркнул.
Это означало только одно – то, что он приближается к цели, к самому источнику темноты.
Еще немного – и свет разомкнул свои объятия и остался позади, предоставив ему продвигаться навстречу обволакивающей темноте.
Глэкен продолжал идти, немного замедлив шаг, ступая осторожнее. Теперь только клинок освещал ему путь. Он мерцал слабым, колеблющимся светом в стремившейся поглотить его темноте. Но вскоре и этот свет погас. Глэкен оказался в кромешном черном аду, холодном, безмолвном и выжидающем. Темнота теперь была полной. И он находился в ее власти.
А потом, как он и ожидал, у него в сознании зазвучал голос, такой ненавистный ему!
– Добро пожаловать, Глэкен. Добро пожаловать туда, куда не может проникнуть твой свет. Ко мне. Туда, где сплошной мрак. Вспоминаешь прошлое?
Глэкен оставил его слова без ответа.
– Что же, Глэкен, иди дальше. Я не стану тебя останавливать. Впереди ты тоже увидишь свет. Но совсем другой, тот, который я сам выбрал. Обещаю, здесь все без обмана. Я жду тебя. Жду давно. Хочу, чтобы ты полюбовался моим новым обликом. Чтобы первым увидел меня. И чтобы потом уже больше ничего не увидел в своей жизни.
Глэкен почувствовал, как стали влажными ладони. Сейчас он находился во владениях Расалома, там, где жизнь протекала по установленным им законам. Крепче сжав рукоятку меча, он ступил в темноту.
* * *
Из передачи радио ФМ-диапазона:
"Джо: О'кей. Несколько человек, непосредственно находившихся на месте событий– в поле действия луча, рядом с Центральным парком, подтвердили подлинность предыдущих сообщений. Там сейчас тепло, светло и нет ни одного жука. Никто не знает, как долго это продлится, но все собравшиеся там надеются, что все так и останется.
Фредди: Значит, так. Вот что мы теперь сделаем. Запишем обращение, а сами тоже пойдем туда. Поставим пленку со словами, за которыми следует песня «Путешествующий Вильбурус», и передача будет идти, не прекращаясь.
Джо: А вот наше обращение: «Идите на свет! Идите к западной части Центрального парка, любым путем попадите туда и встаньте в том месте, куда падает свет. А пока будете добираться туда, послушайте самую подходящую для дороги музыку. Увидимся с вами там, ребята». (Звучит мотив «Мы идем к свету».)
~~
Тусклый свет, просачивающийся из-за очередного поворота в туннеле.
Какой-то нездоровый свет. Раздражающий, бледный, вязкий, ядовито-зеленый, словно липкий налет на стенах туннеля, не отбрасывающий теней. Этот свет не вселяет никакой надежды, не помогает, наоборот, лишь подтверждает безраздельное господство ночи.
По мере того как Глэкен шел на это слабое мерцание, становилось холоднее, а в нос все сильнее бил едкий, горьковатый запах. Он зашел за поворот и остановился.
В центре огромной гранитной пещеры, не менее ста футов в поперечнике, новая плоть Расалома висела над пропастью, на дне которой слабо мерцал свет. Четыре колонны брали свое начало из углов пещеры и, выгибаясь, сходились в центре, образовывая над пропастью единое целое. К этому соединению был подвешен огромный, раздувающийся мешок размером с небольшой склад. В этой аморфной массе Глэкен не смог различить каких-то очертаний. Но он и без того знал, что перед ним Расалом, проходящий последний этап перерождения.
– Добро пожаловать в мои владения, Глэкен.
Глэкен ничего не ответил. Вместо этого он вскочил на одну из опор, в том месте, где она вырастала прямо из стены, и пошел к центру, туда, где в мешке болтался Расалом.
– Глэкен, подожди! Остановись!– судя по голосу, Расалом был близок к панике. – Что ты делаешь?
Глэкен, подняв меч, продолжал продвигаться к центру.
– Не делай этого, Глэкен! Я ведь совсем близко! Ты все разрушишь!
Глэкен не дошел до мешка какую-нибудь дюжину футов, когда поверхность опоры, по которой он шел, вдруг стала мягкой и сотни хоботков клейкой массой облепили его ноги, после чего застыли, превратившись в камень.
Глэкен напрягся, пытаясь выдернуть ноги, но они были схвачены намертво. Даже мечом он не смог разрубить эту массу и не мог двинуться с места, словно муха, прилипшая к клейкой ленте.
Мешок с Расаломом висел совсем близко, и на Глэкена, просвечивая сквозь пленку, пристально смотрел огромный глаз.
– Этого оказалось вполне достаточно,– сказал Расалом.
– Может быть, ты и прав, – ответил Глэкен.
Он перехватил рукоятку меча и поднял над головой, словно копье, нацелив острие в глаз. Расалом завизжал:
– Нет, Глэкен, подожди! Я помогу тебе!
– Я не пойду ни на какую сделку с тобой, Расалом.
Он завел руку назад для броска.
– Я снова сделаю ее здоровой!
Глэкен чуть замешкался и не смог удержаться от вопроса:
– Снова сделаешь здоровой? Кого?
– Твою женщину. Венгерскую еврейку, завладевшую твоим сердцем. Я верну ей разум– снова сделаю ее молодой.
– Нет, ты не сможешь этого сделать. Даже Дат-тай-вао...
– Я гораздо могущественнее этой игрушки. Теперь весь мир принадлежит мне, Глэкен. Когда я завершу свое превращение, то смогу делать все, что пожелаю. Я буду устанавливать свои законы, Глэкен. Все законы. И если скажу, что женщина по имени Магда должна снова стать тридцатилетней и быть абсолютно здоровой телом и духом, навсегда-навсегда,– то так тому и быть.
Магда... молодая, быстрая, здоровая – перед ним возникло видение: они вместе, такие же, какими были когда-то...
Он покачал головой:
– Нет, в таком мире мне это не нужно.
– Это будет не здесь, совсем в другом мире. Я дам тебе кусочек планеты, дам остров, даже целый архипелаг. Ты будешь им распоряжаться. Сможешь взять с собой некоторых друзей. Для вас там всегда будет светить солнце. Вы будете жить в прекрасной идиллии.
– А что станет со всем остальным миром?
– Остальной мир будет принадлежать мне. Ты должен признать меня хозяином в этом мире и выбросить оружие в пропасть. А потом я сделаю твою жизнь прекрасной.
На какое-то мгновение Глэкен задумался. Стоит ли ради исцеления Магды идти на все это? А Магда – ведь она никогда ему этого не простит. Она будет его презирать, испытывать к нему отвращение!
