Книга Неизвестные трагедии Великой Отечественной. Сражения без побед, страница 30. Автор книги Валерий Абатуров, Мирослав Морозов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Неизвестные трагедии Великой Отечественной. Сражения без побед»

Cтраница 30

Накануне войны, в связи с возраставшей угрозой нападения немецких войск, командование дивизии и военно-морской базы провело отдельные мероприятия для повышения боевой готовности сил и средств. Приказом командующего флотом от 19 июня для военно-морской базы была установлена оперативная готовность № 2. Она предусматривала: 4-часовую готовность к выходу в море боевого ядра флота и 6-часовую готовность к вступлению в боевые действия остальному составу флота, форсирование ремонта кораблей, несение дозора у всех баз и систематическую разведку на море. Авиация флота была рассредоточена на оперативных аэродромах. С 20 июня были взяты под охрану узлы связи и введена светомаскировка, поскольку начиная со следующего дня планировалось провести учения местной противовоздушной обороны.

Тем временем 56-й стрелковый и 94-й артиллерийский полки вышли из Либавы на учения по отражению воздушных и морских десантов противника на 40-км участке от Либавы до Павилосты. Вопреки тому, что писалось в литературе советского периода, проведенное по горячим следам политуправлением КБФ расследование боев и эвакуации Либавской ВМБ показало, что «совместные действия Л[ибавской] ВМБ с 67 сд до войны не были отработаны. Единственное, что было сделано, это 21.6.41 г. была отработана таблица взаимодействия артиллерии базы и сд по отражению десанта противника с моря. Кроме того, единое оперативное руководство в Либаве было установлено [всего] за несколько часов до военных действий. Только в 01 ч. 22.6.41 г. командир 67 сд, прибыв в штаб ЛВМБ, объявил, что база входит в его оперативное руководство». Такое подчинение было заранее предусмотрено совместным решением Генерального штаба РККА и Главного морского штаба (ГМШ), и можно только сожалеть, что оно не было осуществлено еще в мирное время [151] . Комдиву Дедаеву пришлось уже в ходе боев вникать в состав сил и средств, которыми располагала база, и принимать решение по их использованию на сухопутном направлении.

Впрочем, имелся и еще один итог столь позднего создания единого руководства обороной ВМБ: Дедаеву оказались не подчинены некоторые части, которые находились в районе Либавы, но организационно не входили ни в состав дивизии, ни в состав ВМБ. Например, многочисленные строительные подразделения армии и флота (не менее трех батальонов), а также пограничники. Охрана государственной границы возлагалась на 25-ю погранзаставу (начальник лейтенант Запорожец) 12-го погранотряда (начальник майор Якушев), штаб которого располагался в Руцаве. Личный состав погранотряда насчитывал 1190 человек. Но и этим список не исчерпывался.

Военный совет Прибалтийского Особого военного округа в феврале 1941 г. принял решение о создании 41-го (Лиепайского) укрепленного района с целью прикрытия этого важного участка со стороны госграницы. 4 июня УР был сформирован, но сведениями о том, что в нем был хотя бы один полностью построенный дот, мы не располагаем. Комендантом укрепрайона был назначен опытный военный – дивизионный комиссар С.П. Николаев, упоминаемый иногда в воспоминаниях участников обороны города как «командир с двумя ромбами на петлицах». Известно, что С.П. Николаев занимал ряд ответственных должностей в армии в середине 1930-х годов, закончил Военно-инженерную академию имени В.В. Куйбышева. Известны также имена заместителя коменданта укрепрайона по политической части полкового комиссара М.А. Васечкина и начальника артиллерии укрепрайона С.Е. Белобородова. Все они погибли в боях за город.

Другой частью являлся 148-й истребительный авиаполк 6-й смешанной авиационной дивизии ВВС 27-й армии, дислоцировавшийся на Батском аэродроме восточнее города. Полк располагал 69 истребителями И-153, из них 55 в боеготовом состоянии. Правда, к ним имелось всего 33 пилота, поскольку остальные находились на переучивании на новый истребитель МиГ-3. Если добавить к этому списку подразделения 10-й стрелковой дивизии 8-й армии, оборонявшей государственную границу от истоков р. Юра до Балтийского моря у Паланги (полоса шириной 80 км), то станет ясно, что противнику на пути к Либаве предстояло сломить сопротивление не менее чем 15–20 тыс. советских воинов. Правда, эти силы не были объединены под единым командованием, были разбросаны на значительной территории, что позволило во многих ситуациях громить их по частям.

Для наступления на Либаву германское командование выделило 291-ю пехотную дивизию (504, 505, 506-й пехотные, 291-й артиллерийский полки; генерал-лейтенант К. Херцог), непосредственно подчиненную штабу 18-й полевой армии. Дивизию усиливали морской ударный батальон (Marinestosstruppenabteilung) корветтен-капитана фон Диста и флотская специальная команда (Sonderkommando) капитан-лейтенанта Биглера, а также 530-й дивизион морской артиллерии. Немецкие танковые подразделения в боях за Либаву участия не принимали, хотя не исключено, что дивизия была усилена несколькими батареями штурмовых орудий StuG III. Не участвовал, вопреки некоторым советским мемуарам, и немецкий бронепоезд – он просто не мог двигаться по широкой советской железнодорожной колее, пока ее не перешьют на немецкий лад. Общую численность немецкой группировки тоже можно оценить в 20 тыс. человек, но в большинстве конкретных боев противник имел преимущество.

Как же прошла в Либаве ночь на 22 июня?

Начнем с выяснения того, когда именно в Либавской ВМБ была объявлена боевая готовность № 1. Командующий флотом В.Ф. Трибуц в своих мемуарах утверждал, что связался с командиром базы капитаном 1 ранга М.С. Клевенским по прямой телефонной линии в период 23.00–23.30 21 июня. «В 23 часа 37 минут 21 июня весь состав флота был готов к немедленному отражению нападения противника, о чем было доложено народному комиссару ВМФ», – утверждал бывший комфлота. Однако между разговором по телефону с командиром базы и реальным приведением ее в боевую готовность лежит огромная разница. Поставил ли Клевенский своим подчиненным задачу отражать силой оружия всякую попытку нападения, как того требовала директива наркома ВМФ? По многочисленным свидетельствам – нет!

Вот что писал в донесении о своем первом боевом походе командир «Л-3» капитан 3 ранга П.Д. Грищенко: «22.06.41 в 04.30 был разбужен сильными взрывами бомб. Выйдя из помещения, увидел пять немецких самолетов над Либавой. Личный состав был уже на ПЛ и готов открыть огонь. На вопрос у оперативного дежурного штаба Либавской базы, можно ли нам стрелять, последний ответил: «А разве подводные лодки могут стрелять?», и, установив, что могут, дал отказ, ссылаясь на неясную обстановку. Видя такую неясность, я побежал на ПЛ и решил открыть огонь, но по пути меня встретил специалист СКС и дал прочесть шифровку командующего флотом, где он категорически приказывает прекратить разговоры о войне и заняться боевой подготовкой. Прочитав такую шифровку, я решил не стрелять и принял самолеты противника за свои, которые производят учения по плану МПВО, накануне объявленные по радио. Радиовахту на ПЛ приказал не закрывать. В 7.00 22.06.41 г. получил радио по флоту: «Война с Германией»; самолетов уже над Либавой не было. Таким образом, обстановка до 7.00 22.06.41 г. не была ясна, и все были уверены, что это учение» [152] .

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация