В Порхов пока перебрасывается одна танковая дивизия. Две стрелковые дивизии можем бросить в район Порхова только тогда, когда Вами будет восстановлено положение в районе Пскова. Без ликвидации прорыва из района Луги снять две дивизии невозможно. Для придачи большей устойчивости и активности стрелковыми корпусами придайте танковые части стрелковым дивизиям. Сегодня с утра надо жечь огнем с самолетов мотомехчасти противника, его артиллерию и тылы»
[137]
. Но все эти указания остались лишь благими пожеланиями, войска же – продолжали отход.
Таким образом, первая оборонительная операция Северо-Западного фронта в Прибалтике закончилась неудачей. За 18 дней боев Красная Армия отступила в глубину на 450–500 км. Фронт потерял, по официальным данным, свыше 90 тыс. человек, более 1 тыс. танков, 4 тыс. орудий и минометов и более 1 тыс. самолетов. Значительную роль в неудачах первых недель войны в Прибалтике и потере рубежей рек Даугавы и Великой сыграли грубые ошибки командования войсками Северо-Западного фронта. «…Генерал-полковник Ф.И. Кузнецов, при всех его положительных качествах, не обладал необходимой оперативно-стратегической подготовкой и опытом руководства крупными оперативными объединениями в условиях войны. Поставленный внезапным нападением врага в исключительно тяжелое положение, он не смог правильно оценить создавшуюся обстановку и проявить необходимую инициативу и умение в использовании больших сил, которые имелись в его распоряжении…» – такая оценка действий командующего войсками фронта дана в «Истории Великой Отечественной войны»
[138]
.
Командованию фронта не удалось создать оборонительную группировку, способную отразить удар агрессора. В то время как руководство вермахта сосредоточило на главных направлениях сильные компактные ударные группировки, объединения и соединения фронта занимали оборону в широких полосах и не могли создать высоких плотностей сил и средств. При организации обороны недостаточно использовались такие естественные рубежи, как крупные реки и межозерные дефиле. Поэтому войска фронта не сумели закрепиться на реках Неман, Западная Двина, Великая. Оборона здесь была очаговой и характеризовалась линейным расположением соединений, наличием больших разрывов и открытых флангов в оперативном построении, слабым инженерным оборудованием местности при нехватке противотанковых средств. Переход армий и дивизий к занятию промежуточных рубежей осуществлялся в условиях отхода под постоянным воздействием врага, при отсутствии времени на подготовку к боевым действиям.
Трудные условия, сложившиеся на северо-западном направлении, не позволили осуществить развертывание армейского и фронтового тыла. Войска вынуждены были обороняться без тылов, которые по мере формирования уже в ходе боевых действий с большим опозданием прибывали в состав фронтов, армий и дивизий. Местонахождение многих складов оставалось неизвестно частям и соединениям, и они испытывали острый недостаток в боеприпасах и горючем.
И тем не менее немецкому командованию не удалось достигнуть предусмотренных планом «Барбаросса» стратегических целей – разгромить части Красной Армии в Прибалтике. Как писал после войны немецкий генерал Типпельскирх: «Немецкая армия не смогла до 10 июля нанести сокрушительный удар войскам противника в полосе действия группы армий «Север», а только отбросила их назад»
[139]
.
Глава 2
Первые поражения Балтийского флота
В не менее трудной и драматичной обстановке в начале войны пришлось действовать силам Балтийского флота и частям Красной Армии, выделенным для охраны и обороны имевшихся на Балтике военно-морских баз. Необходимо отметить, что в соответствии с планом «Барбаросса» немецкая группа армий «Север» должна была сразу же после начала боевых действий вести наступление на двух направлениях: главном – ленинградском и вспомогательном – приморском. В плане, в частности, говорилось, что «в ходе этих операций русский Балтийский флот быстро потеряет свои базы и окажется, таким образом, не способным продолжать борьбу…». Далее в разделе, где ставились задачи немецким ВМС, делалось интересное уточнение: «Учитывая, что после выхода к Ленинграду русский Балтийский флот потеряет свой последний (выделено авт.) опорный пункт и окажется в безнадежном положении, следует избегать до этого момента крупных операций на море». Таким образом, занятие военно-морских баз Краснознаменного Балтийского флота (КБФ) в Прибалтике планировалось осуществить еще до захвата Ленинграда, а это неизбежно отвлекало часть сил с главного направления.
Чем же было обусловлено такое внимание противника к советскому Балтийскому флоту и его базам? В первую очередь тем, что высшее командование вермахта не располагало достаточными силами, чтобы развернуть адекватную КБФ группировку на Балтике. В директиве № 21 подчеркивалось что «основные усилия военно-морского флота должны также и во время восточной кампании, безусловно, сосредоточиваться против Англии». В то же время КБФ являлся самым мощным из всех четырех флотов ВМФ СССР (2 линкора, 2 легких крейсера, 22 лидера и эсминца, 68 подлодок, 636 боевых самолетов
[140]
) и единственным, который, пусть и теоретически, мог себе позволить непосредственные действия у берегов самой Германии. Болевой точкой являлись и балтийские коммуникации Третьего рейха, по которым импортировалась богатая никелем шведская железная руда. Именно она использовалась для изготовления броневой стали, а объем перевозок 1941 г. – 9,3 млн тонн
[141]
– говорит сам за себя. Даже, несмотря на то что командование немецкого флота не могло выделить для обороны коммуникаций сколько-нибудь значимых сил, эти перевозки продолжались и после начала войны, причем все они были перенесены в территориальные воды Швеции и западную часть Балтийского моря. Поскольку уважение советским командованием статуса шведских тервод вызывало обоснованные сомнения, с угрозой, создаваемой КБФ на море, следовало покончить как можно скорей. Поэтому был выбран способ, уже полностью оправдавший себя во время французской кампании 1940 г., – сковывание вражеского флота на море действиями авиации, легких сил флота и минной войной, в то время как сухопутные войска стремительно захватывают базы. В силу флотской специфики разрушение системы базирования даже при условии сохранения кораблей обрекает флот на бездействие, и это очень хорошо понимали в немецких сухопутных и морских штабах.
Какой же системой базирования располагал КБФ к началу войны? Она включала главную военно-морскую базу (Таллин), военно-морские базы Ханко, Кронштадтскую и Прибалтийскую (Рига). Приказ на формирование последней был отдан наркомом ВМФ Н.Г. Кузнецовым за сутки до начала войны. Правда, формировалась база не на пустом месте, а на основе Либавской ВМБ, существовавшей фактически еще с конца 1939 г.
[142]
. Кроме того, существовал еще так называемый Балтийский район, куда входили части и подразделения, дислоцировавшиеся на островах Моонзундского архипелага. Каждая военно-морская база имела корабли и катера охраны водного района, противовоздушную и береговую оборону, части специального и тылового обеспечения, а также корабли и катера охраны рейдов.
