— Отступите назад и дайте мне пройти в мою приемную, — кричал он. — Я буду пропускать вас внутрь по одному и попытаюсь сделать для вас все, что в моих силах. Кого не успею принять сегодня — приму завтра. Даю слово — рано или поздно все попадут на прием. Не толкайтесь, не устраивайте столпотворения. Я знаю, что вы уже давно ожидаете меня. Еще чуть-чуть терпения, и я приму вас всех. Обещаю вам.
Толпа расступилась и пропустила его. Конни уже была на месте, успев проскользнуть внутрь, пока толпа колыхалась вокруг Алана. Быстро открыв дверь, она также быстро заперла ее за Аланом.
— Мне это не нравится, — сообщила она ему. — Эта толпа производит зловещее впечатление.
— Они слишком долго меня ждали, Конни. Вы тоже были бы расстроены и озлоблены, если бы прожили две недели на парковочной площадке.
Девушка неуверенно улыбнулась:
— Думаю, да. Но...
— Если они пугают вас, мы поступим следующим образом: будем впускать их по двое. Пока я буду осматривать одного, вы будете заполнять карточку на другого. Так дело пойдет быстрее.
«Ведь в моем распоряжении всего один час для того, чтобы сделать то, ради чего явились сюда эти люди».
Прием начался не слишком удачно — стоило Алану только открыть дверь, как сразу возникли толкотня, ссоры и потасовки. Ему пришлось прикрикнуть на них и пригрозить, что он не примет никого, пока не установится должный порядок. Больные притихли. Первыми впустили мужчину средних лет и ребенка с матерью. Мужчина и ребенок сильно хромали.
Минут через пять Конни отвела ребенка в приемную. Когда Алан вошел в комнату, мать ребенка, одетая в цветастое домашнее платье, потянула девочку за волосы, и те легко отделились от головы. Это оказался парик. Девочка была совершенно лысой. Алан отметил, что она была очень бледной. Щеки у нее ввалились. На вид ей можно было бы дать не больше десяти лет.
— Химиотерапия?
Мать кивнула.
— У нее лейкемия. Так, во всяком случае, сказал нам лечащий врач. Никакие лекарства не помогают — Лаури продолжает таять на глазах.
Женщина говорила явно с южным акцентом, но Алан не сумел с ходу определить — откуда она.
— Вы откуда? — спросил он.
— Из Западной Вирджинии.
— И вы проделали такой путь, чтобы встретиться со мной?
— Мы прочитали статью в «Лайт». Ребенку не помогают обычные средства. И я решила, что терять нам нечего.
Алан повернулся лицом к девочке. Ее огромные голубые глаза ярко сверкали из глубоко запавших глазниц.
— Как ты чувствуешь себя, Лаури?
— Вроде бы ничего, — ответила она тонким голоском.
— Лаури всегда так говорит! — всхлипнула мать. — Но я-то слышу, как она плачет по ночам. Целый день ее мучают боли, но я от нее никогда не слышу никаких жалоб. Вряд ли где-нибудь сыщется еще одна такая храбрая малышка. Скажи доктору правду, Лаури. Где у тебя болит?
Лаури пожала плечами.
— Всюду. — Она прижала ладошки к тонким ножкам. — Особенно болят косточки. Ужасно болят.
«Боль в костях, — подумал Алан. — Характерно для лейкемии». Он заметил царапины на голове у девочки — в том месте, где ей делали химиотерапию. Она обречена, в этом нет сомнения.
— Давай-ка посмотрим тебя, Лаури.
Он взял ее голову в руки и мысленно пожелал, чтобы все эти маленькие злокачественные ядра в ее костном мозгу сморщились и погибли. Но ничего не произошло. Алан ничего не ощутил, так же, по-видимому, как и Лаури.
Его охватила паника. Неужели он опять ошибся в расчетах?
Алан извинился перед матерью девочки и удалился в соседнюю комнату. Он еще раз проверил свое «расписание».
Все расчеты были верны. Час исцеления должен был наступить в 4.00, а часы показывали уже 4.05. Где же он допустил ошибку? И была ли вообще ошибка? Он никогда не мог рассчитать время с точностью до секунды. Целительная сила рано или поздно все равно появлялась, но его подсчеты допускали погрешность минут на десять — пятнадцать. В надежде на то, что неудача была вызвана какой-то ошибкой в расчетах, он вернулся в приемную и вновь возложил руки на головку девочки. И это произошло — миг эйфории, а вслед за тем удивленный крик Лаури.
— Что случилось, дорогая? — Мать подбежала к девочке и вырвала ее из рук Алана.
— Ничего, мама. Я просто почувствовала толчок, и все. И... — Она провела ладошкой по ноге. — А мои косточки больше не болят!
— Правда? — Широко распахнутыми глазами мать смотрела на свою дочь. — Неужели это правда? Слава тебе Господи! Слава! — запричитала она, а затем повернулась к Алану и спросила с тревогой в голосе: — Но излечилась ли она окончательно от лейкемии? Как мы можем это узнать?
— Сводите ее к гематологу и сделайте анализ крови. Тогда и узнаете наверняка.
Лаури глядела на Алана изумленными глазами.
— Больше нигде ничего не болит!
— Но как же?.. — начала было мать, но осеклась. Алан молнией выскочил из приемной и, миновав холл, влетел в соседнюю комнату. Он был в экстазе. Сила действовала! Она все еще находилась при нем. Час исцеления не поддается точному вычислению — сила все равно остается, и Алан не имеет права тратить драгоценное время на объяснения.
Надо действовать!
* * *
...Пора заканчивать.
Только что Алан завершил одно из самых своих эффектных исцелений. К нему пришел сорокапятилетний мужчина, длительный период страдавший хроническим анкилозным спондилезом. Он был искривлен настолько, что поверхность спины и шея составляли по отношению друг к другу почти прямой угол. Так что подбородок упирался прямо в грудь.
Рыдая от радости и бессвязно бормоча слова благодарности, пациент покинул приемную с высоко поднятой головой — спина у него отныне была совершенно прямой.
— Этот человек! — воскликнула Конни при виде этого зрелища. — Он же был весь скрюченный, когда вошел сюда!
Алан только улыбнулся в ответ.
— Так это и в самом деле правда?
Алан молча кивнул.
Конни смотрела на него с удивлением и восторгом. И это несколько смущало его.
— Следующий пациент готов? — спросил он наконец.
— Нет. Вы велели мне прекратить прием в пять часов. Сейчас уже десять минут шестого.
Пять часов десять минут. Время целительной силы истекло.
— Тогда скажите им, что на сегодня прием закончен. Завтра мы, так же как и сегодня, начнем в пять.
— Вряд ли им понравится, — покачала головой Конни и направилась к двери.
Алан потянулся. Это был восхитительный час... Но, в сущности, он ведь никого не лечил. То, что он делал, не предполагало ни опыта, ни специальных знаний; все, что от него требовалось, — возложить руки на больного. Все остальное целительная сила Дат-тай-ваоделала сама. Алан же был всего лишь ее материальным носителем.
