– Верно. Ваш капитал позволит привлечь новых инвесторов. А вы, джентльмены, получите солидный, не облагаемый налогами доход. Так что я предлагаю прибыль, ничего больше.
Тафтон и Харролд снова переглянулись, и Саймон увидел алчность в их глазах. Немного помолчав, он вновь заговорил:
– Избавив вас от Дарби, я передам вам шахту обратно. И этот негодяй уже больше не сможет вас побеспокоить.
Харролд с задумчивым видом сложил пальцы домиком.
– А если он снова начнет?..
Саймон весело рассмеялся.
– Поверьте, влиятельные люди в Лондоне не заинтересуются тем, что сейчас происходит в Плимуте.
– Неужели? – проворчал Харролд.
– Да-да, именно так, джентльмены. Ведь Лондон – мой дом. И у меня там есть связи, которых у вас нет.
– Если дело только в этом, – заметил Тафтон, – то вы могли бы и раньше избавиться от Дарби.
– Главное – правильно выбрать время. – Саймон вытянул перед собой ноги и подался вперед, упершись локтями в колени. – Так вот, сейчас – идеальный момент избавиться от Дарби. И если вы согласитесь передать право на владение «Уилл-Просперити» созданной мной корпорации, он станет всего лишь комком грязи под колесом вашей коляски.
– Уверены, что это вам удастся, Шейл? – спросил Харролд.
– Вы упоминаете какую-то корпорацию… – пробормотал Тафтон. – Но что это за корпорация?
– У меня с собой все документы. – Саймон указал на свою папку. – Моя жена подписала бумаги. Девичьей фамилией, конечно. Все, что вам нужно сделать, джентльмены, – это передать ей право на владение шахтой. У нее есть брат, помощник президента Торговой палаты. Эдвард не слишком высокого мнения обо мне, – в раздражении проворчал Саймон. – Но если кто-то пытается причинить вред его сестре… Он сделает все возможное, чтобы уничтожить этого человека. Ну а к тому времени как в правительстве поймут, что Элис – моя жена… – Кровь неожиданно бросилась ему в лицо при этих словах. – К тому времени «Уилл-Просперити» снова будет принадлежать вам.
Харролд и Тафтон обменялись полными сомнения взглядами. И Саймону пора выложить свою последнюю карту.
– Не могу винить вас за то, что не доверяете мне. В конце концов, мы ведь знакомы меньше часа… Нужно отдать должное вашей осторожности.
Хозяева конторы горделиво расправили плечи.
– Мы с женой приехали в Плимут вместе, – продолжал Саймон. – И лучший способ узнать нас получше – это пригласить на ужин. Сегодня вечером.
– Какая наглость! Напрашиваетесь к нам на ужин?! – взвился Харролд.
– Ваша осторожность вполне оправдана, и я уважаю вас за это. Но учтите, у вас появится возможность узнать, можно ли доверять мне.
– И его жене… – буркнул Харролд, покосившись на компаньона.
– Совершенно верно, мистер Харролд, – кивнул Саймон. – Мы с вами будем партнерами во многих делах. Шахта, мои индийские предприятия… Так что ужин – прекрасная возможность получше узнать друг друга. А потом мы сможем закрепить нашу дружбу, которая станет выгодной для всех нас. Разумное предложение, не так ли?
Тафтон кивнул:
– Да, с нашей стороны будет разумно, если мы присмотримся к вам повнимательнее.
Саймон по-прежнему был невозмутим, но в душе ликовал. Было чертовски приятно расставить капкан и устроить так, что добыча шагнет прямо в ловушку, полностью уверенная в своей безопасности.
Поднявшись, он проговорил:
– Превосходно. Значит, в восемь? В доме мистера Харролда?
– Это… Да, полагаю, что так, – пробормотал Харролд. – Линфорд даст вам мой адрес, когда будете уходить.
– С нетерпением жду вечера, джентльмены.
Саймон поклонился и уверенным шагом направился к двери.
Но он знал: самое трудное впереди. И теперь все зависело от Элис.
Глава 12
Покинув парк, Элис и Ева снова направились к морю. Дорога, по которой они шли, спускалась среди известняковых скал, а полосатый маяк смотрел своим стеклянным глазом на воду и на плясавшие на ней корабли, бороздившие моря и океаны. Если не считать Саймона, она никогда еще не видела ничего более экзотического. Но для кого-то корабли и океаны так же привычны, как рудник для шахтеров. Может, матросы смотрели бы во все глаза на устройство, опускавшее шахтеров под землю.
Саймон бывал на многих кораблях. Путешествовал по океанам в далекие страны.
Она представила его на палубе корабля: волосы взлохмачены ветром, а глаза – голубые как море.
Но тут вдруг в ее видении рядом с Саймоном появилась какая-то мерцающая фигура – как огонек свечи на ветру. Да это же она, Элис! Сможет ли она занять место рядом с ним и плавать с ним по морям?
Нет, этому не бывать.
И женская фигура тотчас погасла. В ее видении Саймон снова остался один. А она, Элис, стояла на берегу, наблюдая, как он отплывает, как горизонт радостно зовет его, отбирает у нее.
Спускаясь к морю, они ели лимонное мороженое из бумажных чашек плоскими деревянными ложечками. Ее первое лимонное мороженое… Ей казалось, что оно имело вкус летних каникул, хотя у нее никогда не было летних каникул.
Некоторое время обе молчали. Не было необходимости заполнять тишину болтовней. И Саймон находился вовсе не на корабле, а в конторе владельцев шахты.
– Я очень волнуюсь, – пробормотала Элис, нарушив молчание. – Как по-вашему, он убедит их передать ему шахту?
– Нельзя найти более красноречивого и обаятельного парня, чем Саймон.
– Но у этих проклятых владельцев мозги как касса в магазине – думают только о фунтах и пенсах.
Ева усмехнулась и проговорила:
– Поверь, Саймон сможет их обойти. Он все сделает как надо.
Элис молча кивнула. Ей очень хотелось верить, что Саймон справится. Неужели она встретила его всего несколько недель назад на дороге, ведущей от шахты к деревне? А казалось, прошла целая жизнь…
Ей вдруг ужасно захотелось его увидеть и получить – всего и навсегда.
– Почему он завербовался в армию солдатом, вместо того чтобы купить патент?
Несколько секунд Ева молчала, размышляя.
– Не хотел, чтобы с ним обращались иначе, чем с другими. По крайней мере, он так сказал. Начал рядовым. К тому времени, когда он сражался при Роркс-Дрифт, стал сержантом, но выше не поднялся.
– Он так и не стал офицером?
Ева съела еще ложечку мороженого.
– Полагаю, он и не хотел быть офицером.
На ближайшей яхте пробили склянки, и звук казался странно веселым.
– Его отец, должно быть, пришел в бешенство… – пробормотала Элис.
– Именно так и сказал мне Саймон. Отец почти год отказывался получать его письма. А до этого уговаривал одуматься.
