— Как мы соберемся вместе, так на нас вервольфы нападают, — сказал Квинн.
— Это я виновата, — сказала я. — Прости, что тебя в это втянула.
— Да ну, — отмахнулся он. — Я ж известен тем, что якшаюсь с отчаянной публикой.
Мы лежали лицом к лицу, и Квинн вроде как подталкивал меня ногой. Будто старался что-то мне сказать, а до меня не доходило.
Два мужика на переднем сиденье обсуждали стати симпатичной девицы, переходившей дорогу у светофора. Слушая их, можно было навеки закаяться иметь дело с мужчинами, зато они хотя бы нас не слушали.
— Помнишь, мы с тобой говорили о моем ментальном состоянии? — сказала я, подбирая слова. — Помнишь, что я тебе о нем говорила?
Он не сразу — потому что все у него болело, — но понял намек. Лицо его напряглось, будто он собирался расколоть доску пополам, или еще что-то сделать, требующее полной сосредоточенности, а потом его мысль влезла мне в голову. Телефон у меня в кармане, сказал он мне. Проблема в том, что телефон в правом кармане, а лежал Квинн как раз на правом боку. И места, чтобы ему перевернуться, не было.
Нужно было сделать много движений, а я не хотела, чтобы наши конвоиры их видели. Но в конце концов мне удалось просунуть пальцы к нему в карман (напомнить ему потом, что для таких обстоятельств джинсы слишком тесные — в других обстоятельствах это было бы совершенно безразлично). Но извлечь телефон в мотающемся фургоне, когда еще один из наших похитителей целую минуту за нами смотрел, было не слишком просто.
Резиденция королевы в быстром наборе, сказал он мне, почувствовав, что я достала телефон из кармана. Но толку мне в этом было мало: я не знала, как обратиться к быстрому набору. Несколько секунд мне понадобилось, чтобы без слов объяснить это Квинну, и я до сих пор не знаю, как это получилось, но наконец он подумал мне телефонный номер, и я неуклюже его набрала и нажала кнопку соединения. Может, мы не все продумали до конца, потому что, когда едва слышный голос произнес «алло», вервольфы услышали.
— Ты его не обыскал? — недоверчиво спросил водитель у пассажира.
— Какого черта, я его старался запихнуть побыстрее и сам с дождя слинять, — проворчал тот, кто меня ущипнул. — Да останови ты, черт тебя дери!
Кто-нибудь пробовал твою кровь? Квинн спросил молча, хотя уже можно было говорить, и мой мозг врубился, потеряв все же драгоценную секунду.
— Эрик, — ответила я, потому что вервольфы уже открыли дверцы и бежали распахнуть задние двери фургона.
— Квинна и Сьюки схватили неизвестные вервольфы, — сказал Квинн в телефон, который я держала возле его рта. — Эрик Норвежец может ее выследить.
Я надеялась, что Эрик еще в Новом Орлеане, и еще надеялась, что ответивший на телефон в резиденции королевы в курсе дела. Но тут набежавшие вервольфы распахнули двери и выволокли нас наружу, один из них перетянул меня наотмашь, другой двинул Квинна под дых. Вырвав телефон из моих распухших пальцев, они его забросили в густые заросли на обочине. Водитель остановился на пустой стоянке, но спереди и сзади по дороге среди густой травы стояли дома на сваях. Небо было слишком облачно, чтобы как-то можно было догадаться о направлении, но я была уверена, что мы едем на юг, в болота. Как-то мне удалось увидеть часы у водителя, и я с удивлением узнала, что уже больше трех часов дня.
— Ты кретин, Клит! Кому он звонил? — заорал голос из второго фургона, остановившегося на противоположной стороне дороги.
Наши конвоиры посмотрели друг на друга с одинаково тупым выражением и, не будь мне так больно, я бы засмеялась. Они будто бы репетировали идиотский вид.
На этот раз Квинна обыскали тщательно, и меня тоже, хотя у меня не было карманов и вообще ничего, куда можно было бы что-то спрятать — если не искать в полостях тела. Мне показалось, что Клит — который за задницу щипал, — именно это и собирается сделать, когда его пальцы вдавили в меня спандекс. И Квинну тоже так показалось. Я издала жуткий звук — придушенный от страха, но звук, который издал Квинн, был за пределами всякого рычания. Глубокий, горловой, кашляющий звук, и невероятно зловещий.
— Оставь девчонку, Клит, и поехали, — сказал высокий водитель, и в его голосе читался подтекст: «И не вздумай спорить». — Не знаю, кто этот мужик, но что он не нутрией перекидывается, это я тебе ручаюсь.
Я подумала, не станет ли Квинн пугать их своим именем — кажется, его почти все оборотни знали, или знали о нем, — но раз он не назвался, я тоже промолчала.
Клит запихнул меня обратно в фургон, бормоча про себя нечто вроде: «С каких это пор ты стал Господом Богом? Ты мне не начальник», и так далее. Но высокий явно был у Клита начальником, и это было хорошо. Чтобы между мной и жадными пальцами Клита был кто-то с мозгами и хоть каким-то подобием приличия.
Им пришлось как следует попотеть, чтобы засунуть Квинна обратно в кузов. Он туда не хотел, и пришлось еще двоим — очень неохотно — вылезать из другой машины помогать Клиту и водителю. Квинну спутали ноги такой пластиковой штукой — знаете, когда острый конец продеваешь через дыру, а потом закручиваешь. Мы такой нитью завязывали дырку в брюхе, когда индейку пекли на День Благодарения. Квинна связали такой же, только черной и пластиковой, и заперта она была чем-то вроде ключа от наручников.
Мне ноги не связали.
Мне приятно было, что Квинн разозлился от такого обращения со мной, разозлился так, что стал рваться, но в результате ему ноги связали, а мне нет — поскольку я для них угрозы не представляла. Или так они думали.
И были, скорее всего, правы. Я ничего не могла придумать такого, что помешало бы им нас доставить туда, куда они хотели. Оружия никакого у меня не было, и хоть я дергала клейкую ленту, связывавшую мне руки, зубы у меня были недостаточно крепки, чтобы найти на ней слабое место, Я на минуту затихла, отдыхая, закрыла глаза. От последнего удара у меня открылся на щеке порез. И какой-то большой язык лизнул шероховато окровавленное лицо. И снова.
— Не плачь, — сказал незнакомый горловой голос, и я открыла глаза посмотреть. Естественно, это был Квинн.
Он был настолько силен, что мог остановить начавшееся превращение. Подозреваю, что мог его и начать сам, хотя я заметила, что драка может вызвать превращение у любого оборотня. Во время боя в квартире Хедли у него были когти, и они едва не склонили чашу весов на нашу сторону. Поскольку Квинн так разъярился на Клита из-за этого эпизода на обочине, нос у него стал плоским и широким. Я видела крупным планом зубы у него во рту, превратившиеся в миниатюрные кинжалы.
— Почему ты полностью не перекинулся? — спросила я едва слышно.
Потому что тебе бы места не осталось, детка. После перемены во мне семь футов длины и веса четыреста пятьдесят фунтов.
Тут бы любая девушка пискнула. Я только могла быть благодарной, что он об этом заранее подумал. И посмотрела на него внимательно.
Тебе не противно?
