– Не многовато прибамбасов для лифта?
– Частный лифт, ограниченный доступ.
В кабине Джо ждали серебристые стенки, черная кожаная скамеечка, белые цветы в горшке. Даже в лифте роскошь! Что ж, привыкай, такой будет вся твоя дальнейшая жизнь.
В кабине дроид проделал те же манипуляции, что перед дверями лифта.
– Расскажи про своего босса, – попросил его Джо в бесшумно возносящемся лифте.
– Мистер Тревор – сторонник полной приватности. Он очень ждет вашего прихода.
– Чудесно! – Джо похлопал ладонью по чемоданчику. – Мне есть чем его порадовать.
Они вышли в широкий частный вестибюль. Снова цветы, огромная фотография города на стене. Дроид в третий раз прошел процедуру проверки, потом посторонился, пропуская вперед Джо.
Первым делом Джо обратил внимание на вид из окна: частокол небоскребов, море огней, квинтэссенция богатства. Он уже начал улыбаться, когда за его спиной защелкнулись замки.
Блестящий пластик в рулонах на сверкающем полу просторной гостиной, наоборот, заставил его нахмуриться.
– Он только что сюда въехал?
– Можно сказать и так, – сказал Рейнхолд и изо всех сил размахнулся битой.
Ева сидела с родственниками – такое коллективное определение она им присвоила. Это были в основном женщины, а также малышня, которую сочли негодной для разразившейся на лужайке битвы.
Она симпатизировала им и ничего не могла с собой поделать. Хотя не могла сообразить, как с ними себя вести: начиная с женщины, называть которую «бабушкой» было выше ее сил, и кончая пухлощекой малышкой (розовая ленточка на лысенькой головке как будто обозначала девочку), не сводившей с нее глазенок и при этом увлеченно хлюпавшей соской.
Некоторые из них за разговором не забывали про рукоделие – кажется, манипуляции с мотками шерсти и длинными спицами назывались «вязанием». Некоторые пили чай, вино (как Ева) или пиво.
Большинство беззаботно щебетало. Щебетом была увлечена и Шинед. Когда одна из молодых женщин передала ей младенца, мяукавшего, как голодный котенок, она не соизволила сделать в беседе перерыв.
– Это наша новенькая, – объяснила Шинед Еве. – Кила, семи недель от роду.
На головке (тоже лысенькой) Килы красовался бело-красный вязаный чепчик с помпоном. Шинед стала массировать ей спинку, девочка громко икнула.
– Вот это другое дело! Сытая, сухая и счастливая. Главное – уметь с ними обращаться.
С точки зрения Евы, Шинед приняла на руки бомбу замедленного действия. Сказать ей было нечего, но из неудобного положения ее спасла измызганная футбольная команда, своевременно ворвавшаяся – одни бегом, другие прихрамывая – в распахнувшиеся двери.
– Вы только на них посмотрите! – воскликнула бабушка со своего царского места – от камина. – Сколько грязи и сырости вы с собой притащили! Не пачкайте пол! Вас бы обдать из шланга. Всем в душ, чтобы никто не появлялся здесь неумытым! Тебя это тоже касается! – Костлявый палец указал на Рорка.
– Бабушка! – попробовал вступиться за своих Шон. – Мы и так разулись за дверями. Мы готовы живьем сожрать быка, так проголодались.
– Сначала мыться!
Ева усмотрела в ситуации счастливую возможность улизнуть.
– Я сейчас.
И она заторопилась в спальню, где Рорк избавлялся от вконец испорченной одежды.
– Не матч, а одно огорчение, – пожаловался он. – Стыдно играть за такую команду!
– Выше голову! Слушай, я исчезну минут на двадцать, ознакомлюсь в кабинете с твоим отчетом и еще кое-что проверю.
– Ужин через час. Если ты не успеешь, я за тебя извинюсь.
– В любом случае это не займет больше часа.
– Прежде чем спуститься, я к тебе загляну.
– Загляни.
В кабинете она первым делом взялась за отчет Рорка. В нем не было переизбытка замысловатых терминов, однако ей потребовалось время, чтобы понять, что к чему.
Рорк и компания сумели восстановить часть стертых данных и вышли на след счетов. Ева уже потирала руки: лиха беда начало. Рорк представил также некое сочетание знаков, которое он и остальная команда сочли тайным кодом, замаскированным среди прочих данных. На ее взгляд, в этом коде не было ничего особенного: как и все остальные, он был для нее непостижим.
Она вывела на настенный экран свою карту и стала изучать другие отчеты, отмечая выполненные задания галочкой.
– Когда охрана развернута как следует, на нее можно полагаться, – сказала она, услышав, как входит Рорк. – Я ознакомилась с твоим материалом, но не владею вашим тарабарским наречием. Объясни своими словами, а я расскажу тебе про эту карту.
Она подняла голову. Черт, она ждала Рорка, но вместо него на фотографии таращилась бледная как смерть Шинед.
– Вам лучше этого не видеть. – Она попыталась загородить от Шинед монитор. – Я сейчас спущусь.
Шинед остановила ее жестом.
– Этот паренек. Такой молодой! Это он подозреваемый?
– Шинед…
– Я знакома с насилием и жестокостью. Мою сестру убили. Сестру-близнеца! Дня не проходит, слышишь, да что там дня – часа, чтобы я не думала о моей Сиобан, об этой ужасной утрате. Говорят, он убил собственных родителей, отца и мать?
– Сначала мать, потом отца.
– А потом – эту девушку, – она дотронулась до изображений Лори Нуссио, живой и мертвой. – И женщину, свою бывшую учительницу. Я все знаю, я слежу за твоей работой. Поэтому с такой гордостью наблюдала сегодня за вашим с Рорком награждением.
– Можете ничего не объяснять.
Шинед снова дотронулась до ее руки.
– Ты задумывалась, откуда у человека способность отнять жизнь, когда его собственной жизни и жизням других ничего не угрожает? Что заставляет людей гасить другие жизни – так часто, так жестоко, да еще с таким наслаждением?
– Каждый день ломаю над этим голову. Иногда меня посещают догадки. Но иногда это совершенно неважно.
– Неправда, я считаю, это важно всегда. – Шинед смотрела на Еву немигающим взглядом. – Для тебя – всегда. Как иначе ты смогла бы встречать каждый день, проживать год за годом? Я так гордилась вами сегодня, просто не передать. Но сейчас моя гордость еще сильнее. – Она сделала глубокий вдох. – Ты бы нашла его, Патрика Рорка, того, кто отнял жизнь у нашей Сиобан. Нашла и постаралась бы, чтобы он за это поплатился.
– Уж я бы постаралась.
– Никто палец о палец не ударил, вот что самое горькое. А нам так нужно было, чтобы хоть кто-то попытался, – Шинед со вздохом откинула со лба рыжие с золотом волосы. – Поверь мне, человеку, так и не нашедшему справедливости: это необходимо. Когда неизвестный наказал его, оставил подыхать в закоулке, я торжествовала. Но пустота внутри не затянулась. Потребовалось время, много времени в семейном окружении, чтобы боль начала притупляться. А потом появился Рорк, и я получила то, в чем так нуждалась после стольких лет. Спасибо за это богу и ему. Но я говорю тебе – надеюсь, ты и сама уже знаешь: ты делаешь необходимое дело, даже помимо закона.
