В одиннадцать утра кортеж из двух машин выехал из Байдака и взял курс на северо-запад. До села с названием Родичи было порядка пятнадцати верст. По убитой дороге автомобили плелись как черепахи.
Вишневский чувствовал злость на весь мир. Расслабился перед работой, сам виноват, поделом тебе.
Позавчера он разругался с женой. Та прекрасно знала о существовании любовницы, но старалась не лезть не в свои дела, пока эта идиотка сознательно не перешла ей дорогу.
Что хотела дражайшая половина, непонятно. Мгновенного развода? Но скандал был отменный. По ходу выяснилось, что супруга тоже не ангел, имеет тайного любовника.
Полковник Вишневский был в шоке. Он, опытный сыскарь, прожженный физиономист и психолог, проглядел у себя под носом такую бомбу! Законная супруга смеялась ему в лицо, обещала, что в случае развода отсудит у него пятикомнатную квартиру на Институтской, все средства на банковских картах и пустит голым по миру. Так не лучше ли им жить в любви и согласии, делая вид, что ничего особенного не произошло?
Полковник ушел, злой как барракуда, хлопнув дверью. Он решил, что обязательно отыщет этого рискового малого и упечет за решетку на всю оставшуюся жизнь. Это намного предпочтительнее, чем просто убить. Но не сейчас, а после командировки. Он должен сосредоточиться на задании.
Еще это жуткое похмелье, мать его! Давал же себе зарок не пить напитки на основе рома!
Он со злостью выбросил в окно пустую бутылку от минералки, развернул компактную карту крупного масштаба, складывающуюся в блокнот. В этой местности полковник еще не бывал.
Кортеж удалялся от Байдака, погружался в безлюдную лесистую местность. Знали же советские люди, где лучше всего строить ракетные части и возводить закрытые психлечебницы! Вишневский хмуро покосился на старые осинники и глинистые обрывы, бегущие мимо окон, и снова уткнулся в карту.
Большинство населенных пунктов осталось на юге. В сорока километрах на востоке протекала небольшая река Олдынь. Она и являлась линией разграничения враждующих сторон. За реку украинские войска не переходили. Части террористов тоже не совались на другой берег. С обеих сторон действовали небольшие группы диверсантов, но далеко от речки не удалялись.
Подразделения ополчения были разбросаны вдоль правого берега Олдыни. Они не представляли чего-то монолитного, вросшего в землю, постоянно кочевали, чем неизменно вызывали раздражение украинских наблюдателей. Формально соблюдалось перемирие, активные боевые действия не велись. Случались мелкие стычки, локальные обстрелы. Ополченцы и украинские силовики частенько переругивались с разных берегов реки.
На восток от Олдыни располагался единственный значимый населенный пункт под названием Букаево. Градообразующим предприятием там был вагоноремонтный завод. Даже в это нелегкое время он продолжал работать, не давая населению впасть в депрессию.
Интересы полковника в данном районе не ограничивались одной лишь заброшенной лечебницей. Здесь работала разведывательно-диверсионная группа лейтенанта Жереха, подчиняющаяся непосредственно полковнику Вишневскому. Это было, образно говоря, его личное подразделение, а лейтенант Жерех являлся дальним родственником Бориса Евгеньевича.
У полковника имелся кое-какой план. С целью его исполнения группа два дня назад перебралась на вражескую территорию и незаметно продвигалась в глубь местности, сливаясь с окружающей средой. Жерех ждал конкретного приказа.
В Букаево стояла 2-я мотострелковая бригада ДНР, одно из самых боеспособных соединений в районе, сформированное из мотострелковых батальонов, артдивизиона, двух взводов спецназа и танковой роты. У комбрига Кургина два дня назад случился сердечный приступ, еле откачали. От командования он, конечно, был отстранен. Ожидалось назначение нового комбрига.
Полковник с какой-то брезгливостью шнырял глазами по карте. От Букаево на восток шла еще одна река с грозным названием Бука. Расстояние между ними – около пяти километров. А в тринадцати верстах от реки в том же направлении располагался небольшой город Захаровск, где и базировался штаб армейской группировки ДНР.
Командующий – полковник Суслов Виктор Владимирович, серьезный военспец, прошел Афганистан, воевал на Северном Кавказе. Последняя официальная должность – начальник штаба танковой дивизии, дислоцированной в Центральном военном округе. В России числится на пенсии. Один из самых одиозных и опасных командиров сводных террористических банд, действующих на востоке Украины. Имеет собственный прикормленный спецназ.
Борис Евгеньевич усмехнулся. Эка невидаль, у него тоже есть собственный спецназ, и неизвестно еще, чей лучше прикормлен.
Кстати, насчет спецназа. Полковник повернулся к зевающему Буничу.
– Напомни, Шура, что случилось под Покровским пару дней назад? Знаю лишь, что полетели головы.
– Некая Омельченко, чиновница из МИДа, заместитель министра, продалась москалям, – быстро сориентировался всезнающий капитан. – Все материалы по оперативно-служебной деятельности засекречены, не наш отдел. Ее пасли, она почуяла и пустилась в бега. Выскользнула с мужем из самого пищевода! Ехали на машине, потом бросили ее, пересели на автобус, несколько раз ловили попутки, сбивали сыскарей со следа. Мы привлекли войска, а ей удалось послать весточку на ту сторону. Суслов поднял спецназ, бросил небольшую группу на перехват этой бабы…
– И чего ты замолк, Шура?
– Огребли наши парни по самое не могу. Два подбитых «Саксона», четырнадцать трупов, столько же раненых. После чего спецназ Суслова, не понеся потерь, посадил бабенку с мужем в машину и спокойно покатил в свое расположение. Где ее теперь искать, никому не известно. Полный провал, Борис Евгеньевич. Головы не просто полетели, как вы заметили. Их буквально сшибали в дипведомстве, в нашей конторе, в армии, в милиции.
Вишневский поморщился. Хорошо, что это не его провал.
– Что за спецназ? Кто командир?
– Некий капитан Соколовский. Известно, что из России, воюет чуть больше года. Фигура туманная.
– Ладно, доберемся еще до этой фигуры.
Лес терял густоту. За окнами машины побежали поляны с клевером и медуницей.
По приказу Вишневского водитель сменил маршрут и проехал мимо заброшенной воинской части. Между деревьями притулились осыпающиеся бараки-призраки с зияющими глазницами. Плац и спортплощадка заросли травой. Поднимались скелеты стендов наглядной агитации.
За деревьями возвышалась вереница холмов, возможно, рукотворных. Как правило, под ними располагались ангары, ремонтные цеха, пусковые шахты.
Все пространство в районе холмов хаотично заросло лесом. Мелькали какие-то строения с провалившимися крышами, утонувшие в дебрях бурьяна. Бывший военный объект был необитаем и благополучно порастал быльем. Здесь не селились даже бродяги и люди, бегущие от войны.
«Надо бы с дозиметром тут походить», – озабоченно подумал полковник.
