— Я понимаю, для тебя это шок, — заговорил Ровак, — а представь себе, что чувствовали мы здесь, когда это обнаружилось. Ветеринара едва инфаркт не хватил. Никто и понятия не имел о том, что он какой-то особенный, пока вдруг анализ на сиаловую кислоту с какого-то перепугу не дал отрицательный результат. Анализ повторяли снова и снова, полагая, что это лабораторная ошибка. Оказалось, нет, не ошибка. А примерно три месяца назад он заговорил.
Генри вздохнул.
— Он говорит хорошо, — продолжал Ровак. — Иногда ему не очень дается согласование времен, но, с другой стороны, его ведь никто не учил. Более того, он скрывал от всех эту свою способность. Хочешь, я выпущу его?
Генри колебался.
— А он не… га…
Шимпанзе подчас могли быть весьма агрессивны и, находясь в дурном расположении духа, даже маленькие умели демонстрировать скверный характер.
— О нет, уверяю тебя! Он очень мил и послушен. Ведь в конечном итоге он не совсем шимпанзе. — Ровак открыл клетку. — Иди сюда, Дейв.
Дейв выбрался наружу — осторожно, нерешительно, как человек, которого выпускают из тюрьмы. Казалось, что вне пределов клетки ему не по себе. Он перевел взгляд на Генри.
— Я буду жить с тобой?
— Не знаю, — ответил тот.
— Я не люблю клетку. — Шимпанзе взял Генри за руку. — Мы можем пойти поиграть?
Они направились в игровую комнату. Первым шел Дейв. Генри спросил:
— Это входит в распорядок?
— Да, он играет примерно по часу в день. Чаще всего с ветеринаром, иногда со мной.
Дейв подошел к игрушкам и принялся выкладывать из них геометрические фигуры — сначала круг, потом квадрат.
— Я рад, что ты приехал повидаться с ним, — сказал Ровак. — Мне кажется, это важно.
— Что с ним будет?
— А ты сам-то как думаешь, Генри? Все это незаконно, как куча дерьма на лужайке перед Белым домом. Трансгенный высший примат! Ты знаешь, что скрещивать шимпанзе и человека пытался еще Гитлер? И Сталин, между прочим, тоже! И вот смотри, какая вырисовывается картина: Гитлер, Сталин, а теперь — американский ученый из НИЗ. Ну уж нет, друг мой!
— Так что же вы…
— Это — результат полностью незаконного эксперимента. Он должен быть уничтожен.
— Ты шутишь?
— Генри, — заговорил Ровак, — ты находишься в Вашингтоне и видишь перед собой бочку с динамитом. Нынешняя администрация и так урезала финансирование НИЗ, а если станет известно об этом, — он кивнул на Дейва, — нас вообще посадят на хлеб и воду.
— Но ведь это необыкновенное животное!
— Оно незаконное, и всех волнует только это. — Ровак покачал головой. — Не будь сентиментальным, Генри. Мы имеем дело с несанкционированным экспериментом, а существующие правила четко говорят, что все подобные эксперименты должны быть немедленно прекращены, а полученные в ходе их результаты — уничтожены. Все, без исключений!
— А что вы, гм…
— Внутривенная инъекция морфия. Он ничего не почувствует. Тебе не о чем волноваться, мы все сделаем чисто и аккуратно. После кремации не останется никаких следов того, что все это вообще когда-либо существовало. — Ровак снова кивнул на Дейва. — Поиграй с ним немного. Мы ему уже надоели, а ты все же новый человек.
* * *
Сидя на полу, они играли в какие-то странные импровизированные шахматы, используя кубики вместо фигур, а Генри, исподтишка рассматривая Дейва, подмечал детали. Руки, пропорции которых были вполне человеческими, приспособленные для хватания ноги, которые могли принадлежать только шимпанзе, глаза с голубоватыми искорками и улыбку — не совсем человеческую, но и не совсем обезьянью.
— Весело! — сказал Дейв.
— Это потому, что ты выигрываешь.
Генри не совсем понимал правила этой игры, но старался позволить Дейву выиграть. Он всегда поступал так, играя со своими детьми.
«А ведь это тоже мой ребенок!» — пронеслось внезапно в его мозгу.
* * *
Генри понимал, что не в состоянии соображать трезво, и действовал, повинуясь порыву. Он не спускал глаз с Дейва, когда Ровак вернул того в клетку и закрыл дверцу, запиравшуюся на замок с цифровым набором.
— Позволь мне подержать его за руку, — попросил он. — Открой клетку.
— Послушай, — проговорил Ровак, — не мучай ты себя, да и его тоже.
— Я хочу всего лишь подержать его за руку напоследок. Ровак вздохнул и отпер клетку. Генри запомнил комбинацию кодового замка: 01-05-04, затем он пожал руку Дейва и попрощался.
— Ты придешь завтра? — спросил Дейв.
— Я приду скоро, — ответил Генри. Затем Дейв отвернулся и не смотрел, как Генри вы-
шел из комнаты и закрыл за собой дверь.
— Слушай, — заговорил Ровак, — ты должен радоваться одному тому, что тебя не обвинили в целой куче нарушений и не бросили за решетку. Не глупи по поводу этого. Мы тут все уладим, а ты занимайся своими делами.
— Хорошо, — сказал Генри, — спасибо.
Он попросил разрешения остаться в комплексе до тех пор, пока не настанет время ехать в аэропорт, и ему отвели комнату, предназначенную для исследователей, приезжавших сюда поработать из других городов. В комнате был компьютер внутренней сети, и Генри провел за ним несколько часов, читая все, что там имелось относительно Дейва. В итоге он распечатал весь файл. Он бродил по комплексу, несколько раз ходил в туалет, и все это — для того, чтобы охранники привыкли видеть его на мониторах наблюдения.
Ровак отправился домой в четыре часа, заглянув перед отъездом, чтобы попрощаться. Смена дежурных охранников и ветеринаров происходила в шесть. В пять тридцать Генри вернулся в учебную пристройку и направился в комнату Дейва.
Он отпер клетку.
— Здравствуй, мама, — сказал Дейв.
— Привет, Дейв. Ты хочешь погулять?
— Да, — сказал Дейв.
— Хорошо. Тогда делай все, что я скажу.
* * *
Ученые часто гуляли с шимпанзе, которых изучали, нередко держа их за руку. Зная это, Генри неторопливо прошел по коридору пристройки, стараясь вести себя как можно более буднично и не смотреть на камеры наблюдения. Они свернули влево, в главный коридор, и
направились к выходу из корпуса. Вставив карточку в прорезь замка, Генри открыл сначала внутреннюю дверь, а затем наружную. Как он и ожидал, никаких сигналов тревоги не последовало.
Комплекс Ламбертвилль был рассчитан на то, чтобы не пускать посторонних снаружи и не выпускать сбежавших животных изнутри. Однако в отношении ученых, вывозящих с территории комплекса подопытных животных, никаких ограничений не существовало. Пользуясь этим, Генри посадил Дейва на пол у заднего сиденья и поехал к въездным воротам.
