Она дотронулась смуглой рукой до его руки.
— Нет, нет, не надо. — Кожа у нее была удивительно нежная. — Оставь так. И еще раз покажи мне волну. Хочу видеть эту волну.
Небольшие волны начали образовываться каждые тридцать секунд. С тихим всплеском они прокатывались по всей длине резервуара.
— Итак, прежде всего я должен знать угол наклона береговой линии. В данный момент у нас ровный пляж, но если там имеется хотя бы небольшой залив…
— Тогда все будет по-другому?
— Конечно.
— Правда? Покажи.
— Что именно? Что ты хочешь? Залив, бухточку, устье реки?
— Ну… — Она пожала плечами. — Пускай будет бухта.
Он улыбнутся.
— Отлично. Каких размеров?
Снова заурчали электрические моторы, береговая линия начала искривляться, в ней появилось чашеобразное углубление.
— Фантастика! — воскликнула Мариза. — Ну, давай же, Джонатан, покажи мне теперь волну!
— Погоди. Большая у нас бухта или нет?
— Скажем… — Она взмахнула рукой. — В милю. Бухта в одну милю. Давай же показывай. — Они придвинулась к нему ближе. — Не люблю ждать.
Он ощутил запах ее духов. И застучал по клавиатуре.
— Вот, пожалуйста, она идет. Большая волна входит в бухту длиной в милю и с углом берегового наклона в двадцать семь градусов.
В дальнем конце резервуара уже с более громким всплеском образовалась волна и покатилась к ним, высота ее составляла примерно шесть дюймов.
— Нет! — разочарованно воскликнула Мариза. — Ты обещал мне по-настоящему большую волну!
— Погоди, — сказал он.
— Она вырастет, что ли? — хихикнула девушка. И снова опустила руку ему на плечо. Американец поднял голову и окинул ее злобным взглядом. В ответ она лини, вызывающе вздернула подбородок. Джимми заглянул в резервуар, и она тут же убрала руку.
Маршал вновь почувствовал себя обманутым. Она просто использует его, он стал пешкой в игре между этими молодыми людьми.
— Ты вроде бы говорил, что волна будет расти? — спросила Мариза.
— Да, — ответил Маршал. — Волна будет расти по мере приближения к берегу. В открытом океане, при большой глубине, волна цунами маленькая, но на мелководье она сильно возрастает. А бухта как бы концентрирует ее мощь, и цунами становится еще выше.
Волна действительно стала выше и с шумом разбивалась о «береговую линию». Белая пена лизала края бортика. «Футов на пять поднялась», — прикинул он.
— Так, значит, в реальном мире она становится выше, — заметила Мариза.
— Да, футов на сорок-пятьдесят. Что составляет пятнадцать метров.
— О ля-ля! — Она сложила губы колечком. — Так что человеку от нее никак не убежать.
— Нет, — ответил Маршал. — Убежать от цунами практически невозможно. В 1957 году на Гавайях волна обрушилась на улицы города Хайло. Она была высотой с дом, люди бежали от нее, но…
— И что дальше? — спросил вдруг американец. — Это все, чем вы здесь занимаетесь? — Голос его звучал хрипло и ворчливо.
— Не обращай на него внимания, — шепнула Мариза.
— Да, именно этим мы и занимаемся, — сказал Маршал. — Мы создаем искусственные волны и…
— Господи, мать твою! — насмешливо воскликнул Джимми. — Да я умел делать такие же долбаные волны в ванной еще шестимесячным писуном!
— Видишь ли, — заметил Маршал и указал на контрольную панель и мониторы с данными, — это позволяет нам создать базу данных для исследований в разных уголках мира, которые…
— Ладно. Хватит. Скука смертная все это. Я пошел. Ты идешь, Мариза, или нет?
И он уставился на нее, сверкая глазами. Маршал затаил дыхание.
— Нет, — ответила девушка. — Никуда я не иду. Американец развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.
* * *
Квартира ее находилась через реку, напротив Нотр-Дам, с балкона и спальне открывался изумительный вид на собор, который так красиво подсвечивали вечером. Было уже десять, но стемнело еще не совсем, небо отливало густо-синим. Он смотрел вниз, на улицу, огоньки бесчисленных кафе, толпы людей. Восхитительное, завораживающее зрелище.
— Не волнуйся, — сказала она, подойдя к нему сзади. — Если высматриваешь Джимми… он сюда не придет.
Ему и в голову не приходило высматривать американца.
— Нет?
— Нет, — ответила она. — Ему есть куда пойти. У Джимми полно женщин. — Она отпила глоток красного вина, поставила бокал на тумбочку рядом с кроватью. А потом, ничуть не стесняясь, стащила через голову топ, сняла юбку. Под этими предметами туалета на ней больше ничего не было.
Она осталась лишь в туфлях на высоких каблуках. Подошла к нему. Выглядел он немного смущенно, и она сказала:
— Я ведь уже говорила, не люблю ждать. — И с этими словами она обняла его за шею, притянула к себе и поцеловала, долгим, страстным, даже каким-то голодным поцелуем. И не успел он толком ответить на него, как девушка принялась срывать с него одежду. Делала она это молча, слышалось лишь жаркое и частое ее дыхание. Порыв страсти был сравним разве что с гневом, и это, а также красота и совершенство ее смуглого тела сковали его. Впрочем, всего лишь на несколько секунд.
После она лежала рядом с ним на смятых простынях, и кожа ее была такой нежной на ощупь, а вот все тело по прежнему напряжено как струна. Подсвеченный фасад собора отбрасывал на потолок мягкое желтоватое сияние. Маршал чувствовал, как приятно расслаблены все мышцы его тела, чего нельзя было сказать о девушке. Он чувствовал, что она напряжена до предела, и усомнился, испытала ли она оргазм, несмотря на все страстные стоны и крики, которые испускала в конце. И тут вдруг она резко села в постели.
— Что-то не так?
Она снова глотнула вина.
— Мне надо в ванную, — сказала она, соскочила с кровати и вышла. Бокал остался на тумбочке. Он тоже сел и отпил из бокала с тонким отпечатком ее помады на ободке.
Потом посмотрел на кровать и увидел на простыне в изножье темные грязные полосы. Следы туфель. Она скинула их лишь в самом разгаре полового акта. Теперь туфли валялись у окна. Свидетельства страсти… Маршалу до сих пор все это казалось сном. Никогда прежде не доводилось ему бывать с такой женщиной. Такая красавица, да еще живет в такой роскошной квартире. Трудно даже представить, во что обходится вся эта роскошь, отделка деревянными панелями, вид из окна, один район чего стоит.
Он глотнул еще вина. «К хорошему привыкаешь быстро», — промелькнула мысль.
В ванной журчала вода. Убаюкивающие звуки, они напоминали тихую песню.
И вдруг — бах! Дверь с грохотом распахнулась, в спальню ворвались трое мужчин. В темных плащах и шляпах. Похолодевший от ужаса Маршал поставил бокал на тумбочку — он тут же с нее свалился — и нырнул за одеждой, что валялась на полу у кровати, прикрыть наготу. Но не успел, мужчины накинулись на него, схватили руками в перчатках. Он так и взвыл от страха, когда они дружно навалились на него и швырнули лицом вниз, на кровать. Продолжая орать, Маршал зарылся лицом в подушку. Пронеслась мысль: сейчас они его задушат. Но делать этого мужчины не стали. Один из них прошипел:
