— И снова не совсем корректно.
— Почему же?
— По нескольким причинам. Я насчитал как минимум четыре ошибки в этом вашем утверждении.
— Что-то я не понимаю, — пробормотал Эванс. — Я утверждал лишь, что мы наблюдаем глобальное потепление климата.
— На самом деле это не так, — сухо и повелительно отрезал Болдер. — Глобальное потепление — это теория…
— Какая там теория, особенно сейчас, когда…
— Нет, это всего лишь теория, — перебил его Болдер. — Поверьте, мне хотелось бы думать иначе. Но на самом деле это всего лишь теория, основанная на том, что повышенное содержание двуокиси углерода и других газов вызывает повышение средней температуры атмосферы земли благодаря так называемому «парниковому эффекту».
— Хорошо, согласен, — сказал Эванс. — Это более точное определение, но…
— Что «но»?
— То, что я пытаюсь сказать…
— Что именно? Говорите! Что же вы молчите?
Эванс не знал, что на это ответить. И изо всех сил пытался подавить раздражение. Болдер смотрел на него, как на какую-то букашку под микроскопом.
— Насколько я понимаю, мистер Эванс, сами вы верите в глобальное потепление, так?
— Конечно.
— Сильно верите, не правда ли?
— Конечно. Все верят.
— Мы сейчас говорим не обо всех, только о вас. Если уж вы так сильно во что-то верите, не кажется ли вам, что было бы разумно более точно и аккуратно верить, в чем именно заключается это ваше верование?
Эванс почувствовал, что вспотел. И на миг ощутил себя студентом-первокурсником.
— Наверное, сэр… в данном конкретном случае я затрудняюсь это сделать. Потому что, когда говорят о глобальном потеплении, все понимают, о чем именно идет речь… — Неужели? Так уж и все? Лично мне кажется, вы сами плохо представляете, о чем идет речь.
Эванс ощутил прилив гнева. Даже щекам стало жарко. И он не сдержался.
— Послушайте, лишь потому, что я не совсем точен в деталях и определениях этой науки…
— Детали меня не волнуют, мистер Эванс. Куда как больше меня беспокоит это твердо укоренившееся ваше верование. Подозреваю, что у вас нет ни малейших для него оснований.
— Со всем уважением к вам, но это… — Эванс с трудом перевел дух, — просто смешно… сэр!
— Вы хотите сказать, у вас есть основания?
— Да, есть.
Болдер смотрел на него долго и задумчиво. Казалось, он был страшно доволен собой.
— В таком случае вы будете просто незаменимы в судебной тяжбе по этому вопросу. Не подарите нам еще хотя бы час своего времени?
— Я, э… э… Да, конечно. Болдер обернулся к Дженифер Хейнс. Та сказала:
— Мы пытаемся выработать линию общения на суде с человеком, так же, как вы, хорошо информированным о глобальном потеплении. Что поможет нам в отборе жюри присяжных.
— То есть чтобы выставить их потом на посмешище?
— Именно. Мы уже беседовали с несколькими людьми.
— Ясно, — кивнул Эванс. — Надеюсь, что смогу в этом посодействовать, когда придет время.
— Теперь самое время, — сказал Болдер. И обернулся к Дженифер:
— Соберите свою команду в комнате 4.
— Я бы рад помочь, — заметил Эванс, — но я пришел сюда, чтобы составить, так сказать, общее…
— Вы пришли потому, что слышали о наших проблемах с подачей иска, ведь так? — перебил его Болдер. — Так вот, проблем нет, зато возникло нешуточное противодействие. — Он взглянул на наручные часы. — Мне пора на совещание. Можете поговорить еще с мисс Хейнс и, когда закончите, приходите. Тогда поговорим о самом судебном процессе и о том, как я его вижу. Вы не против?
И Эвансу ничего не оставалось, как согласиться.
КОМАНДА ВАНУАТУ
Вторник, 24 августа
11.00 утра
Его проводили в конференц-зал и усадили в самом конце длинного стола, после чего направили на него видеокамеру, установленную на другом конце. «Я здесь прямо как экспонат какой-то», — подумал он.
Затем в комнату вошли пятеро молодых людей и тоже заняли места за столом. Одеты они были самым непритязательным образом — в джинсы, шорты и майки. Дженифер Хейнс представила их так быстро, что имен он не запомнил. И добавила, что все они являются студентами-выпускниками в различных областях естественных наук.
Когда все наконец расселись, Дженифер устроилась рядом с Эвансом и сказала:
— Не сердитесь. Джон был с вами так груб. Он страшно расстроен. На него сильно давят.
— Из-за этого иска?
— Да.
— И в чем выражается это давление?
— Возможно, сейчас вы получите представление, чем мы тут занимаемся. — Она обернулась к студентам. — Все готовы?
Те закивали и раскрыли тетради для записей. Зажужжала камера.
— Интервью с Питером Эвансом из «Хассл и Блэк». Четверг, двадцать четвертое августа. Мистер Эванс, нам хотелось бы узнать ваши взгляды на проблему глобального потепления. Выслушать все доводы и доказательства. Это не экзамен или испытание, просто хотелось бы уяснить, как вы смотрите на эту проблему в целом.
— Хорошо, — сказал Эванс.
— Разговор пойдет неформальный. Просто скажите, какие вам известны доказательства глобального потепления климата.
— Ну, — начал Эванс, — мне известно, что за последние двадцать-тридцать лет среднетемпературные показатели на всем земном шаре значительно выросли. И происходит это в результате накопления в атмосфере двуокиси углерода, продукта сгорания органических веществ, используемых в промышленности и транспорте.
— Ясно. Как понимать это ваше «значительно»?
— Ну, думаю, на один градус.
— По Фаренгейту или Цельсию?
— По Фаренгейту.
— И повышение это произошло за двадцать лет?
— Да, лет за двадцать-тридцать.
— А что происходило в начале двадцатого века?
— Температуры тоже росли, только не так быстро.
— Хорошо, — сказала она. — А теперь я собираюсь показать вам один график. — И она развернула лист бумаги.
Глобальные температуры 1880—2003
Все графики составлены с использованием реальных табличных данных, полученных из Института Годдара Колумбийского университет, Лаборатории климатических исследований (Великобритания), Национального центра климатических данных (Оук Ридж) и др.
— Вам не кажется это знакомым?
