− Да вот, братец видеокамеру раздобыл. Хочет детектив снять о приключениях вашей Цыпы.
− И кто будет играть Цыпу?
− Так она же сама себя и сыграет, − простодушно улыбнулся страстный поклонник детективного кино.
− Только-ко-ко, если я попаду в суп! – возмутилась тётя Квочка. – Я не позволю, чтобы моя Цыпочка ещё раз полетела на этих дурацких воздушных шарах. Ни в жизни, ни в кино!
Дядя Тузик опечалился и его бодро задранный хвост как-то сразу сник:
− Кто же тогда в нашем фильме сыграет роль бесстрашной Цыпочки?
− Дядя Тузик, а ты очень храбрый? – вдруг поинтересовался Борька.
− Да уж не из робкого десятка! В молодости даже в уголовном розыске служил. И сейчас ответственную службу несу – двухэтажную виллу охраняю и участок, площадью, пожалуй, больше, чем государство Монако.
− Монако-ко-ко, – задумчиво повторила тётя Квочка. – А ведь что-то куриное в названии этого государства явно есть.
− Ну а раз ты такой смельчак – тебе тогда и карты в руки, − проговорил Борька.
− Какие ещё карты?
− Я хотел сказать, что главную роль отважной Цыпы в нашем фильме сыграешь тогда ты.
− Так он же совсем на неё не похож, − всплеснула крыльями тётя Квочка.
− Ничего. Мы его загримируем, перекрасим в жёлтый цвет, сделаем стрижку… Клюв приклеим.
− Только воздушные шарики его не поднимут, − киска Лариска бросила на рослого и массивного дядю Тузика оценивающий взгляд. – Для того, чтобы его в небо поднять, этот самый нужен… ну с лягушачьим названием… О, вспомнила! Дири-жабль.
− Но если вы поручаете мне роль Цыпы, кто тогда фильм снимать будет?
− Я! – высунул из-за земляного холмика остроносую безглазую мордашку крот Слепыш.
− Так ведь ты ничего не видишь! – взвилась, как ужаленная, киска Лариска.
− А я на ощупь. Я всё делаю на ощупь – и ничего, получается.
− Хорошо, я согласен сыграть Цыпу, но при одном условии, − дядя Тузик ехидно заулыбался. – Если ты, Борька, сыграешь роль Лариски.
− А кого тогда будет играть киска Лариска? – спросила Борькина мама. – Борьку, что ли?
− Нет. Думаю, что у неё лучше получится роль тёти Квочки.
После этих слов тётя Квочка хотела было что-то возразить, но так и не смогла. Ноги её подкосились, она осела и стала вращать в разные стороны обезумевшими глазами.
− Изваляем её в перьях, приклеим гребешок, присобачим крылья, − творчески развивал мысль дядя Тузик. – Так что учись, Лариска, высиживать яйца!
− Если киска Лариска будет играть Квочку, я, в таком случае, готова сыграть роль щенка Борьки! – громогласно объявила с яблони Ворона. – Вы не сомневайтесь, у меня всё получится! Вот послушайте.
И она принялась лаять, довольно точно подражая Борькиному голосу.
− Итак, все роли, вроде, распределили, − подвёл черту дядя Тузик, который, несмотря на то, что получил главную роль, намеревался стать ещё и режиссёром будущего киношедевра. Однако сестра ему возразила, причём не без оснований.
− Ничего подобного, − сказала она. – А кто, в таком случае, сыграет тебя?
− Я сам себя и сыграю.
− Хорош будет дядя Тузик в жёлтых перьях с клювом, без ушей и хвоста. Ты отныне – Цыпа, которую похитили. А тебя, братец, буду играть в кино я. Тем более, что ещё наши родители говорили, что мы с тобой очень похожи.
− В таком случае, соседка, тебя сыграю я, − подала голос пришедшая в себя тётя Квочка.
− Погодите! – завопил дядя Тузик. – Вы все меня вконец запутали. Ты сестрица – это я. Я – Цыпа. Борька – киска Лариска. Киска Лариска − тётя Квочка. Настоящая тётя Квочка – моя сестра. Я что, получается, петух?!
− Ты ещё про меня забыл, − напомнила о себе Ворона. – Я – щенок Борька.
− Да помню я, помню, что ты щенок. Лаешь неплохо, а вот внешность…
− Внешность – дело поправимое, − успокоила начинающего режиссера Ворона. – Грим, свет, дублёры, компьютерная графика… Сейчас все фильмы так делают.
Разобравшись наконец что к чему, дядя Тузик решил отрепетировать первый эпизод будущего кинодетектива. Он начинался с того, что к Борькиной маме, которая как раз отмывала от краски и побелки своего непоседливого сына, прибегает не на шутку расстроенная пропажей Цыпы тётя Квочка.
Тётя Квочка, выпросившая себе роль Борькиной мамы, посадила Ворону в корыто и принялась усердно тереть ей пёрышки мочалкой и мылом.
− Только без фанатизма! – заголосила Ворона. – А то через два-три дубля ты мне все перья отбелишь. А я не хочу быть белой вороной!
− А ты не ворона, ты – щенок! – рявкнул режиссёр. – У щенков не бывает перьев!
− Слушай, Цыпа, чего это ты раскомандовалась, − не осталась в долгу птица-щенок. – Твоё место в корзинке из-под клубники.
Достойно ответить наглой пернатой актрисе пёс-режиссер не успел, так как появилась киска Лариска, изображавшая тётю Квочку. Она шла походкой ожиревшей свиньи, тяжело переваливаясь с боку на бок и виляя задом.
− Как ты идёшь?! – чуть не выпрыгнул из собственной шкуры дядя Тузик.
− Так, как обычно ходит тётя Квочка.
− Но тётя Квочка не ходит на четырёх лапах! Она ходит на двух. Запомни, на двух!..
И тут дядя Тузик услышал приближающийся гул автомобильного мотора и застыл, как бронзовая статуя.
− На сегодня всё, − сразу засуетился он. – Репетиция закончена, все свободны!
Схватив видеокамеру, он напрямую, садами и огородами, устремился к своей двухэтажной даче.
Возвратился дядя Тузик только поздно вечером, причём без серебристой видеоштуковины.
− Хозяев раньше времени чёрт принёс, − грустно сообщил он. – Пришлось им камеру вернуть.
− Значит, съемки нашего детектива отменяются, − опечалились Борька и Лариска.
