Источник: Российский статистический ежегодник 2011, с. 299.
В 2010 г. зарегистрировано: 184 факта бандитизма, 12 фактов убийства по найму, 519 фактов похищения человека. В сфере экономики зарегистрировано 190,2 тыс. преступлений, из них 40,8 тыс. совершены в крупном и особо крупном размере.
Здесь так же, как в ряде других случаев, мы имеем дело с неполной информацией, так как многие правонарушения по разным причинам официально не регистрируются. Тем не менее, двукратный рост убийств кажется более правдоподобным, чем их сокращение в 2010 году. Так, например, возникла такая неизвестная у нас в прошлом форма тяжкого преступления, как хищение людей с последующим их исчезновением. Но их число в приведенной таблице не показано, может быть ввиду их низкой раскрываемости. Правоохранительные органы по этим случаям оказываются способными только беспомощно разводить руками. Немалым показателем созданной у нас ситуации является и то, что число грабежей выросло без малого в 5 раз, а преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков, в 48 раз. Что касается терроризма, бандитизма и заказных убийств, то в прошлом, если даже они были, то разве что в качестве единичных случаев.
Разгул преступности, о котором таблица дает неполное представление, во многом явился следствием своеобразного восприятия российским менталитетом того, что на Западе называется «рыночной свободой». Переход на рыночные основы одним прыжком и обвальная приватизация государственной собственности были восприняты населением как отмена правовых и этических ограничений в поведении людей. И это не могло быть иначе там, где не было развитых традиций частного предпринимательства и законодательной базы для него. Ко времени начала реформ в Советском Союзе вырастало третье поколение людей, не знавших частной собственности и воспитанных на том, что именно общественная собственность как основа всеобщего благополучия является священной и неприкосновенной. И вдруг те, кто вчера внушал эту истину другим, начали ее хватать, кто как мог. Более того, теперь на первый план вышла критика так называемого «государственного патернализма», по которой забота государства о благе своих граждан стала осуждаться как нечто недостойное общества и человека. Вместо призыва к соблюдению законности людям стали внушать, что каждый теперь сам обязан заботиться о себе доступными ему средствами, что было прямым призывом к полному произволу. В такой ситуации директорский корпус и состоявшие во властных структурах чиновники, имевшие доступ к государственным активам, позаботились о себе, осуществив приватизацию в свою пользу. Но за пределами этого сравнительно узкого круга людей оставалось такое большинство, которое по своему иному положению в обществе и возрасту приватизировать ничего не могло. И в то же время денно и нощно им говорили: сами заботьтесь о себе. Но как? Ответ гласил: кто как может! Для многих, особенно молодежи, не имевшей доступа к приватизации, это звучало как прямой призыв к преступным действиям.
Невиданно высокие темпы концентрации собственности в руках немногих, рассмотренные выше, сильно сузили поле предпринимательской деятельности для большинства россиян. Это ставило их перед необходимостью искать другие источники дохода и обеспечения жизни. Законность и раньше не была у нас в почете, а с приватизацией всякое ее подобие сочли как нечто ненужное. Значительная часть молодежи встала на путь рэкета и в массовом порядке оказалась вовлечена в различные формы организованной преступности. Она стала пополнять ряды преступных организаций, практикующих различные формы вымогательства, что стало обычным занятием для многих «заботящихся о себе». В результате теперь никакая предпринимательская деятельность в России невозможна без того, что на криминальном жаргоне называется «крышей», что означает покровительство со стороны организованной преступности и чиновничьих структур.
Причем правоохранительные органы в очень многих случаях сами вступают в связи с организованной преступностью и за взятки помогают им осуществлять их деятельность. Тех чиновников этих органов, которые вступают в сговор с преступным миром, принято называть «оборотнями», что означает вид деятельности, обратной официальному статусу. Другое дело, что для одних, более крупных, собственников, способных давать большие взятки, «крышей» могут служить государственные органы и чиновники, для более мелких собственников такими протекторами обычно служат самодеятельные криминальные группировки и государственные органы более низкого уровня, с которыми приходится делить свою прибыль. Не будет преувеличением сказать, что без криминала российский бизнес обходиться не может. В его среде заказные убийства конкурентов и всех, кто мог мешать захвату новой собственности, стали самым обыденным делом. Немалое число тех, кто в начале 90-х годов, не задумываясь о последствиях, бросился приватизировать государственную собственность, пали во внутривидовой войне по заказам своих братьев по классу и не смогли воспользоваться плодами своей неразборчивой деятельности. Зато те, кто выжил, вышли в олигархи и украшают первые, вторые и прочие сотни богатейших людей России. Криминальный бэкграунд их не смущает и ничем не мешает.
3.10. Всеобщий характер коррупции
Принятие формулы, что общество никому ничего не должно и каждый теперь сам обязан заботиться о себе (таковы, мол, рынок и капитализм), вызвало и другое следствие рыночного эксперимента – всеобщую коррупцию. Следует сказать, что в известной мере корни взяточничества заключены в нашей традиции, по которой неформальные связи считаются важнее формальных. Но в советское время взяточничество существовало на периферии нашей жизни и верхи не были ею затронуты. Отмечая противоречивую роль карательных органов (КГБ и МВД), А. Сахаров указывал, что, нарушая права и свободы человека, они в то же время ведут борьбу против коррупции и тем способствуют сохранению здоровья общества. А. Сахаров был не простым наблюдателем за деятельностью этих органов, а их жертвой, и у него не было причин их обелять. Но истина была для него дороже личной неприязни.
В нашем современном обществе, наоборот, коррупция больше всего поразила верхние слои общества, которые были и остаются основным рассадником этой заразы. И это уже связано не с нашей традицией и менталитетом, а со способом осуществления рыночных реформ. Инициаторы реформ в целях захвата народной собственности с самого начала вполне обдуманно запустили механизм коррупции. В предисловии к книге одного из своих сотрудников Е. Гайдар откровенно писал: «Если бы путь в рынок не был, как медом намазан, вымощен долларами для номенклатуры, то едва ли она бы пошла по нему добровольно и едва ли страна смогла бы пройти этот путь мирно, бескровно» (Гайдар, 1994, с.7). Действительно, первоначально ни у кого не поднималась рука на захват общественной собственности, которая до этого считалась неприкосновенной основой всеобщего благополучия, а потому номенклатуру надо было заинтересовать в овладении богатствами, что и было сделано.
Путь к приватизации, таким образом, был предварительно вымощен долларами взяток, чтобы стоявшая на страже народной собственности номенклатура согласилась на ее раздел при условии, что сама получит из нее собственную, и немалую, долю. Это было сделано на глазах всего населения. Тем самым пришедшие к власти показали остальным пример дозволенности любых способов приобретения добра. Коль скоро верхние слои общества освободили себя от соблюдения норм права и морали – захват чужого добра стал нормой жизни – то и остальные также посчитали себя свободными от всяких правовых или моральных ограничений. Коррупция и тайные сделки по разделу народной собственности захватили людей волна за волной и покатились по всей необъятной нашей стране. Каждый лихорадочно присваивал, что мог.
