— Как старались одеваться в разведке?
— Мы надевали маскхалаты только зимой, а в другое время всегда брали с собой плащ-палатки темно-зеленого цвета с капюшоном.
— Как разведчиков вас берегли?
— Очень даже, как пехоту никогда не использовали. Мы сами, если надо, атаку поддержим. Но привилегий у нас никаких не было, там не до привилегий было.
<…>
— Нож обязательно с собой брали?
— Финка всегда с собой. Нам потом с Урала даже прислали «черные» ножи. Они были очень хорошие, заводские, ручка окрашена в черный цвет, стальное лезвие сантиметров 20, вот оно не окрашено было. Вообще, нож очень удобный, когда идешь в атаку, легко его держать было.
— Вас учили рукопашному бою?
— Обязательно. У нас был специальный учитель, майор по фамилии Кодаков. Занятие у нас проходило всегда утром, если только мы не находимся в разведке. Учили по-всякому, и борьбе, и захватам. И через плечи перекидывали, и подножку ставили, и переброску делали, и учили, как надо правильно за морду врага ухватить и свернуть ему шею. Всякие приемы постоянно тренировали, но у меня ссадин и ушибов не было, потому что я был маленький, верткий, всегда выкручивался.
— В чем заключалась задача мотоциклетной разведки?
— Мы идем впереди всех частей как группа разведки, в наш отряд входило два мотоцикла с колясками, на каждом пулемет и три человека, и один мой, одиночный, больше в группу никто не входил. Командовал у нас ст. сержант, его позже отправили на лейтенанта учиться. Хороший парень, и офицеры у нас неплохие были. Моя задача следующая: еду впереди, но в пределах видимости основных сил, как только я вижу врага, то сразу должен просигналить группе, т. е. поднимаю пилотку и с той стороны, откуда вижу немцев, ею размахиваю. Все без звука, ребята уже знают, какой условный знак, они сразу передают информацию дальше по рации. В разведку я всегда с собой брал два диска к автомату и пищу с собой, сухпаек, ведь мы, бывало, шли на неделю, так что с собой консервы, колбаска, сухари. Но все-таки мало у нас было продуктов.
— На какую глубину за передовые линии вы уходили?
— Много, и на 6–8 км в глубь территории врага, бывало, сутки и двое находишься в тылу у немцев.
— Сколько немцев вы убили лично?
— Точно не скажу, но знаю, что за все время войны больше сотни фрицев я положил.
— Как вели себя немцы при захвате?
— Они сразу руки поднимали, и все, только говорили: «Камрад!»
<…>
Байтман Михаил Ильич, дивизионный разведчик, старший сержант
Интервью — Григорий Койфман
Родился в июле 1925 г. в местечке Народили Житомирской области.
В начале тридцатых годов моя семья переехала жить в Киев, отец работал учителем, потом бухгалтером. Жили на улице Котовского, расположенной в районе ЕвБаза, рядом с табачной фабрикой. После окончания семи классов обычной средней школы я пошел учиться в специальную военно-морскую школу — СВМШ № 5. Тогда по стране создали несколько десятков военных спецшкол для подготовки будущих курсантских кадров: артиллерийских, морских, авиационных, и три из них открылись в Киеве. Наша школа располагалась в четырехэтажном здании на улице Красноармейской. Школьники ходили на занятия в морской форме, только на наших бескозырках не было лент. Школьников-артиллеристов дразнили «бананами», учащихся авиаспецшколы — «вентиляторами», а нас, моряков, — «калюжниками». Командовал нашей школой капитан-лейтенант Лисовский.
— Что было с вами сразу после начала войны?
— В июне сорок первого мы находились в летнем учебном лагере, возле села Плюты, ходили по Днепру в походы на шлюпках. 22 июня мы узнали о начале войны, и уже на следующий день всех спецшкольников на катерах вернули в Киев, где нас распустили по домам. Пришел домой, а мать сказала, что отца уже призвали и сегодня его должны отправить в армию вместе с другими мобилизованными. Их призывная команда ожидала отправки в Печерском районе, и я пошел проститься с отцом. И уже когда до Печерского оставалось совсем немного, меня окриком «Стой, руки вверх!» остановил милиционер. Его, видимо, «смутила» моя черная морская форма. Под дулом нагана он повел меня в отделение милиции, и люди, глядя на эту «картину», громко говорили: «Шпиона поймали!» Я предстал перед начальником отделения, который ошарашил меня вопросом: «С какой целью заброшен?!» На мои объяснения, что я живу на ЕвБазе и учусь в киевской военно-морской спецшколе, начальник только зловеще ухмылялся: «Ты только посмотри, как их готовят! Все знают!» Я просил его просто позвонить в школу, и тогда все прояснится, но получил ответ: «Мне тебя легче шлепнуть!» И пока, наконец, милиционеры «снизошли» до звонка (и выяснив у секретаря, что есть такой ученик, что все учащиеся школы № 5 ходят в форме и что произошла нелепая ошибка), решились меня отпустить, моего отца уже отправили из Киева. Попрощаться с ним мне не довелось. Отец погиб на фронте в том же сорок первом году.
В июле стали снова собирать спецшкольников, и вскоре пароходом нас отправили до Днепропетровска, а оттуда наш путь лежал на Донбасс. Шли пешим ходом. Сидим в одно «прекрасное утро» в каком-то небольшом городке, нас было примерно пятьсот человек из школы ВМФ, а мимо нас по городу проносятся… немецкие танкетки… Капитан-лейтенант Лисовский быстро нас собрал в колонну и погнал строем на вокзал.
С револьвером в руке он носился по железнодорожной станции, пока не нашел машиниста и не заставил его выгнать из депо на пути старый паровоз, к которому прицепили несколько пустых товарных вагонов. И вся наша орава, плотно набившись внутрь и облепив эти вагоны, благодаря решительным действиям Лисовского вырвалась из города и не попала к немцам… А случись такое, даже страшно представить, что бы нас ожидало, больше трети спецшкольников были евреями по национальности… Добрались до узловой станции, здесь нам выделили вагоны, дали другой паровоз и повезли на юг. Мы были без продаттестатов, нас не хотели кормить на пунктах питания MEIC, а жрать-то хочется, и мы начали громить и грабить ларьки и склады на станциях, так по пути нашего следования, возле продпунктов, выставляли вооруженную охрану, все уже были предупреждены, что к ним движется орда голодных моряков. Привезли в Баку, расположили на территории Каспийского ВМУ. Почти одновременно с нами в Баку прибыли курсанты Ленинградского военно-морского училища им. Фрунзе. Нас, спецшкольников 1924–1925 г.р., зачислили на подготовительное отделение этого училища, но надолго в Баку не оставили, пароходом через Каспий перебросили в Среднюю Азию. Мы были временно размещены в селе Чон-Курган, в 18 км от Джамбула.
В конце осени поступил приказ отправить наш подготовительный курс в Красноярск. Кстати, там же, в Чон-Кургане, остался капитан-лейтенант Лисовский и несколько мичманов из преподавательского состава проводить новый набор в спецшколу.
