– А почем знать, на уме у него что? – усмехнулся в ответ Дмитрий Иванович. – Уговор у нас был, что он придет на помощь, ежели беда. Вот только, лис, не торопится. К концу самому. И передо мной, если врага одолею, – чист. Мол, пришел же! И к Ягайло, случись что не так, на поклон всегда можно: отличился.
– Чего молвишь?
– Того, что оба шельмы порядочные. И Витовт и Ягайло. Ягайло – предатель, а Витовт – паче Ягайло. Хоть и меч против нас не поднимал, а все одно: то у Тевтонов – холопом, то у Ягайло. Где, вишь, слаще, там и он.
– Дело говоришь, – кивнул Владимир Храбрый.
– Ягайло с войском не просто так идет в Польшу, – еще помолчав, негромко пояснил Великий князь Московский. – Шляхтичей припугнуть и в то же время преданность показать; мол, не с пустыми руками пришел, хоть и с Литвой пока – беда.
– Примут, думаешь?
– Примут… И Витовту сейчас выбор свой делать: с кем он. Вот и узнаем.
– Так, погоди. Ягайло в Польшу тикает, а Корибут – на Вязьму идет.
– Надоел он до смерти Ягайло.
– Ох как оно все.
– Лисы, – подытожил Дмитрий Донской. – Утро вечера мудренее. Почивать давайте.
– Мож, частокол укреплять да народ готовить?
– И без того умаялись. Роздых надобно.
– Тоже дело, – согласился князь Серпуховской.
– Да и сердце чует, не быть беде.
С утра начались хлопоты. Ожидая ведомую Остеем рать, защитники крепости вновь принялись за раненых да на всякий случай частокол править. А еще – топить баню, как понял Булыцкий, к приходу гостей.
За суетами пролетел остаток дня и весь следующий день. Тут уже и выяснилось, что потери в схватке – неполные четыре сотни человек ратных да около трех сотен – жители города, полегшие при штурме. То священник тут же чудом Божьим окрестил, ибо «не можно быть такому, чтобы тысячи у ворога полегли, да сотни у защитников». Трофеи – четыре чугунные бомбарды, два десятка арбалетов да пороху несколько бочонков, глядя на которые Булыцкий в очередной раз чертыхнулся, вспомнив идиотский тот напевчик про городок Самару. А чертыхнувшись, вдруг расхохотался, да так, что окружающие поспешили перекреститься: уж не случилось ли беды? Мож, сказился пришелец из грядущего-то?!
– Князь, а князь! – чуть угомонившись, трудовик поспешил в хоромы Дмитрия Ивановича.
– Чего тебе? – удивленно глядя на раскрасневшегося от смеха преподавателя, подозрительно поинтересовался вышедший на крыльцо князь. – Случилось, что ли, чего?
– Помнишь, песенки похабные напевал тебе, а? Ну, про Самару?! Ну эту, – не в силах больше смех сдерживать, напомнил Николай Сергеевич.
– Тьфу, а не песни твои!!! – сплюнул тот.
– А там… В краях тех сера
[109]
и есть! Из земли сама выходит!
– Где это? – насторожился князь.
– Прости, что как угорелый, – зачерпнул снега, и натерев им физиономию, Николай Сергеевич пришел в себя. – Весь год душу ела, а тут – на тебе, и вспомнил с чего бы то. Гляди! – Вооружившись прутом, тот живо накидал примерную карту, где по памяти примерно и указал искомое месторождение.
– Так Орда
[110]
же, – князь задумчиво поскреб бороду.
– Тут, Дмитрий Иванович, дело княжье. Тебе видней, как оно лучше. Я только так скажу: других серных мест не помню поблизости. Еще есть, но те – под монголами или под Тимуром.
– Так ежели, то вернее и к Тохтамышу. Родственнички, как-никак. И, как говаривают, в походе на Тебриз удачу поймал. Мож, задобрить его чем, а мож, и силой отобрать.
– Силой вернее, – порывшись в памяти, отвечал учитель. – Тимуру поход Тохтамышев обидой большой будет. Ох, как предателя гонять будет!
– На два ворога воевать негоже, – чуть подумав, отвечал князь.
– Зачем тебе на два ворога-то?
– Затем, что и у Орды отбивать, выходит, надобно земли с серой, а Васька теперь стараниями твоими морем грезит да против тевтонов мечи поднять желает.
– Поперву бы лучше с Ордой, – неуверенно ответил учитель. – На двух врагов воевать, ты прав, не годится. Ты пока роздых возьми, а там, глядишь, серу добудем, и порох сами робить начнем, и пушки чугунные наловчимся лить. А там и озаботимся Орды усмирением. Вон, Витовта, ежели предать решит, как братец, и стравим; нехай идет. И сам спеси подрастеряет, и ордынцам – урон. Оно, главное, чтобы Тамерлана не обозлить.
– Тимур, Тимур. Только и слышно вокруг про него, – проворчал в ответ Великий князь Московский. – Что, и впрямь такой непобедимый?
– Я тебе так скажу, – чуть подумав, отвечал пришелец, – Тимур всю жизнь в походах провел, мир мусульманский объединяя. Ему дела ратные – наука великая. Османы, Царьград которые возьмут, Тамерланом биты будут. Так там он сто сорок тысяч в бой поведет.
– Сила, – кивнул его собеседник. – Не сладишь, – помолчав, согласился правитель. – Ты, Никола, вот чего скажи… Мне-то много осталось?
– А мне почем знать? В той истории, что я знал, и этой сечи случиться не должно было, и твой век недолог. А теперь вон как все… Тохтамыш, Витовт. Ты, вон, травы пьешь – крепчаешь. Как можно ответ теперь дать?
– Верно. Да и судьбу знать наперед – грех.
– Князь! Князь! – постучались в дверь. – Остей подошел!
– Пошли, Никола, встречать гостя дорогого, – хлопнув по лавке, позвал муж.
Четырехтысячная дружина Остея Ольгердовича опередила литовцев всего на несколько часов. Уже ближе к вечеру к Вязьме начало стягиваться грозное войско противника. Не зная, чего ожидать, защитники высыпались на частокол, напряженно вглядываясь в лагерь противника. Лишь только Дмитрий Донской, не подавая ни малейших признаков беспокойства, повелел распахнуть ворота и, кликнув с собой Николу и Владимира Андреевича, конным вышел навстречу. От литовцев также отделилась небольшая – человек в десять – группа конников, которые, не торопясь, двинулись к крепости. Тут же и Булыцкого осенило! Во главе отряда ведь не кто иной был, как сам Витовт. Уверенно сидя в седле, тот двигался прямо к Великому князю Московскому.
– Здрав будь, Витовт, – приблизившись, приветствовал гостя Великий князь Московский.
– Честь приветствовать великого воина и храбреца, разгромившего целую армию, – тот лишь холодно улыбнулся в ответ.
– Веди такую армию в бой ты – и Бог знает, чем закончился приступ. Честь принимать тебя, – обменявшись приветствиями, князь пригласил гостя внутрь частокола. Тот, даже не дрогнув, высокомерно стеганул лошадь и, поравнявшись с конем Дмитрия Ивановича, принял приглашение.
