Да, конечно, тогда все запутается еще сильнее. Не исключено, что мне придется трудней. Но зато все станет ясно.
Август поднял руку и легко-легко провел костяшкой пальца по моей щеке. Меня бросило в жар. Он улыбнулся. Видел, понимал, что со мной происходит. Да то же самое, что и с ним.
– Будем делать глупости? – В его голосе появилась легкая хрипотца. – Отличная идея для сегодняшней ночи. Может быть, самая лучшая.
– А утром ты протрезвеешь, и тебе станет стыдно.
– Может быть, – согласился Август. – А может быть, не станет.
Он молчал, выжидая.
– Я бы рискнула, – осторожно сказала я.
– Но ты же не знаешь, что я собираюсь сделать.
Я пожала плечами и улыбнулась:
– Так даже интересней.
– Значит, доверяешь мне? – уточнил Август очень странным тоном.
– Вполне.
Он постоял еще несколько секунд, пристально глядя мне в глаза. А потом – отошел. Ну вот, так всегда. Наверное, таблетки начали действовать, Август разом протрезвел, одумался.
Но я ошиблась.
Он взял со стула плед, встряхнул его, расправляя. Потом укутал меня им. Снял килтпин и заколол плед у меня на плече. Все это он проделывал молча и с очень серьезным видом. Отошел на шаг, любуясь своим «произведением». Потом поднял меня на руки, крепко прижал к груди и шагнул в гостиную.
А навстречу нам как раз пошли гости из столовой.
* * *
В оглушительном молчании Август пронес меня мимо расступившихся гостей, от неожиданности потерявших дар речи. Рядом мелькнул Лур, ловко распахнул двери, пошел рядом. Август шагал и шагал. С высоко поднятой головой и каменной физиономией. А мне было смешно. Какая, если разобраться, милая и романтичная выходка! Все нормальные люди сбегают с вечеринки тайком, а меня завернули в плед клановых цветов и унесли на руках.
Август вышел на улицу. Дождь, кажется, еще усилился. Чтобы холодные капли не заливали мне лицо, я уткнулась лбом в шею Августу, обняла его одной рукой, подставив дождю затылок. Мне было удивительно уютно. Я слушала, как бьется его сильное сердце, чувствовала, как пульсирует артерия на шее. Из его прически вылезла влажная кудряшка и щекотала мой висок. Под ногами хрустел гравий, дождь стучал по листьям. Вокруг нас была вечность.
Я была в безопасности. В той тотальной, нерушимой безопасности, которую мог дать мне только Август. В нашей жизни редко случались такие мгновения, но за них я могла простить Августу все.
Ступеньки, вперед забегает Лур, распахивает двери. Август переносит меня через порог, идет дальше, поднимается по лестнице. Длинный коридор. В правом крыле – моя старая комната, в левом – кабинет Августа и его спальня. Ну да, куда еще он мог принести меня? Только к себе.
– Кабинет, – приказал Август Луру.
Понятно. Август в своем репертуаре. Сначала он захочет поговорить. Я помню, он без этого не может. И в спальне, конечно, поговорить нельзя, туда можно зайти, только когда все решено и выяснено. Черт, а сегодня такой вечер, что я тоже могу наделать глупостей.
Он посадил меня на маленький диванчик у стены, между книжными стеллажами, и вышел. Я пощупала волосы – мокрые, разумеется. И ноги ниже колен мокрые. Надо бы снять чулки… В кабинет заглянул Август, бросил мне пушистое полотенце:
– Я буду через минуту. Вина выпьешь?
И ушел, не дожидаясь ответа. Я сняла чулки, вытерла волосы и ноги. Потом сообразила, что выгляжу довольно глупо – можно же сходить в свою комнату и переодеться. Но мне было так уютно сидеть, подобрав под себя ноги, укрыв босые ступни пледом, что я никуда не пошла.
Вернулся Август. С бутылкой красного кларийского, двумя бокалами и штопором. Он переоделся – в светло-голубой джемпер, серые свободные брюки и мягкие домашние туфли. Похудел как сильно… Год назад этот джемпер был ему в обтяжку, а сейчас даже в плечах самую малость велик.
Он открыл вино, ловко разлил его по бокалам, один протянул мне. В глаза смотреть избегал. Сел напротив, крутя в пальцах свой бокал.
– Делла, прости меня.
Понятно. Этого тоже стоило ожидать. Август протрезвел и опомнился. Все равно не буду злиться, не хочу, хочу сидеть вот так, ни о чем не думая, и наслаждаться покоем.
На мизинце у него был перстень. Герцогский перстень Клариона. Тусклый, в целом неяркий – платина, красно-розовая шпинель, на верхней грани резная баранья голова и стилизованная латинская «C». Между прочим, в столовой он был без кольца. Он надевал его буквально несколько раз в год, строго когда оно требовалось по протоколу. В Пекине надел единственный раз – на свадьбу императора.
– Пожалуйста.
– Конечно, – ответила я, сообразив, что дело пахнет керосином и Августу не просто стыдно – ему конкретно плохо. – А за что?
– За эту выходку.
– По-моему, ничего особенного. Довольно дерзко, конечно…
– Делла, твое прощение мне нужно для себя. Что касается всего остального… Я привык отвечать за свои поступки. За промахи тем более. – Он замолчал, потер пальцами лоб. – Проклятье, я даже выразиться поизящней не в состоянии… Ладно. – Снял перстень и бросил его мне на колени. – У меня просто нет других колец. Никаких.
На миг мы встретились взглядом. Глаза у него были больные.
А я вспомнила всю череду мелких, но странных событий. Скотт напомнил мне, что я – член его семьи. Ему очень не нравилось поведение Энрике, он беспокоился. Положим, у Энрике совсем другие планы на мой счет, страсть ко мне он просто изображал, но Скотт этого не знал. Памела подарила мне платье, сказав, что оно ей не подходит. А зачем купила? Просто захотелось? Ну да, уже поверила. Леди Памела Торн-Маккинби наденет вот такое платье?! В свои пятьдесят с гаком лет?! Выглядела она отлично, приметы возраста стерты полностью, но леди банально не так воспитана. Не в том плане, что платье неприличное – неприличное она бы не купила, и тем более не предложила своей гостье, почти родственнице. Просто она считала красивыми платья без рукавов, зато ниже колена. И желательно – с вырезом, подчеркивающим длину и красоту шеи. У леди Памелы была красивая шея. А вот я любила платья короткие, но с длинным рукавом и с вырезом лодочкой. Как раз такое она и принесла. Спорю – купила его для меня.
Августа попросили надеть килт… ему оставили место возле меня… Скотт загодя припас таблетки… Августу насыпалось несколько сообщений, и они не слишком-то ему понравились… на веранде все было готово для беседы наедине… И вот он предложил мне руку и сердце. Насчет руки – это да, а вот насчет сердца сомневаюсь. Морда уж больно кислая.
– Август, тебя что, вынудили на это предложение?
Он с горечью рассмеялся:
– Делла, я вынудил себя сам.
– Просто весь вечер выстроен так, что я подозреваю подставу и интригу Скотта.
