— Я возьму его, ладно?
Мальчик передал велоцираптора в руки палеонтолога. Перевернув животное на спину, Грант внимательно осмотрел все его тело. Велоцираптор при этом извивался, пытаясь вырваться. Затем Грант высоко подняв динозавра, стал смотреть на него в профиль, не обращая внимания на пронзительные крики животного.
— Не нравится, — заметил Реджис, — не любит, когда его от груди отрывают.
Велоцираптор продолжал кричать, но Грант не обращал на это внимания. Сжав хвост, он пытался нащупать позвонки. Вмешался Реджис:
— Доктор Грант, отпустите ее.
— Я ей ничего не сделаю.
— Послушайте, доктор Грант, эти животные принадлежат к другому миру. В те времена, когда они жили, людей не было. Некому было брать их на руки, мять...
— Во-первых, я ее не мну, а...
— Доктор Грант, отпустите ее, — приказал Эд Реджис.
— Послушайте...
— Я сказал, отпустите. — В голосе Реджиса появилось раздражение.
Грант вернул ящера Тиму. Животное сразу перестало кричать. Тим чувствовал, как бьется маленькое сердце прижавшегося к груди динозавра.
— Прошу меня извинить, доктор Грант; — сказал Реджис уже спокойно, — эти животные в детстве очень нервные. Мы уже потеряли несколько экземпляров из-за внезапного стресса, который, по нашему мнению, был связан с гормонами коры надпочечников. Иногда смерть у них наступает за какие-нибудь три-четыре минуты. Тим погладил велоцираптора по голове.
— Все нормально, приятель, — сказал он. — Все будет хорошо.
Сердце животного продолжало бешено биться.
— Мы считаем, что к нашим животным необходимо относиться как можно более гуманно, — продолжал Реджис. — Я обещаю, что вам будет предоставлена возможность провести тщательный осмотр.
Однако Грант не унимался. Он подошел к Тиму, в руках которого лежал динозавр, и, наклонив голову, стал осматривать животное.
Велоцираптор внезапно открыл пасть, обнажая зубы, и угрожающе зашипел.
— Великолепно, — сказал Грант.
— А можно остаться и поиграть с ним? — спросил мальчик.
— Только не теперь, — ответил Эд Реджис, взглянув на часы. — Сейчас три часа и мы как раз успеем спокойно осмотреть Парк. Вы увидите динозавров в естественной среде обитания, которую мы для них создали.
Тим отпустил велоцираптора. Тот поспешно побежал через комнату, схватил зубами половик и потащил его в угол комнаты.
Контрольный пост
Когда они возвращались в зал управления Парком, Малкольм спросил:
— Что я еще хотел у вас спросить, доктор Ву. Сколько всего видов вам удалось воспроизвести?
— Точно не знаю, — ответил Ву, — Но я думаю, на сегодняшний день видов пятнадцать. Правильно, Эд?
— Да. Наверное, пятнадцать, — согласился Эд Реджис.
— То есть вы не знаете точно? — переспросил Малкольм, прикинувшись удивленным.
— Я перестал считать, — ответил доктор Ву, улыбаясь, — где-то после первого десятка. Не забывайте, что иногда нам кажется, что мы создали «правильный» экземпляр, то есть, правильный с точки зрения ДНК. Затем экземпляр развивается, и через шесть месяцев внезапно становится ясно, что нас постигла неудача. Мы видим, что произошла ошибка — ген-переключатель не сработал, и нужный гормон не пошел. Или же в процессе развития экземпляра происходит какой-нибудь другой сбой. В таких случаях нам приходится поднимать, так сказать, чертежи данного экземпляра. — Он улыбнулся. — В какой-то момент я думал, что мы располагаем более чем двадцатью видами, однако сейчас у нас осталось пятнадцать.
— А нет ли среди них такого вида, как... — Малкольм повернулся к Гранту, — Как он называется?
— Прокомпсогнатус. — подсказал Грант.
— Вы делали прокомпсогнатусов, или как они там называются? — спросил Малкольм.
— Конечно, — быстро ответил доктор Ву. — Это очень своеобразные экземпляры. И мы сделали их очень много, больше, чем других.
— А почему?
— Понимаете, мы хотим, чтобы Парк юрского периода был как можно реальнее с точки зрения существовавших тогда природных условий, а санитарами юрского периода и были прокомпсогнатусы. Как сейчас шакалы. Поэтому мы и создали их, чтобы они нам тут все чистили.
— То есть пожирали падаль?
— Да, когда падаль появляется. Однако много падали у нас не бывает. На острове всего около двухсот тридцати особей, — объяснял доктор Ву. — Мы создавали их не столько из-за проблемы падали, сколько из-за совершенно другого вида отходов.
— Какого вида?
— Видите ли, — начал доктор Ву, — у нас на острове живут очень крупные травоядные динозавры. Мы специально старались не выводить самые крупные виды, и тем не менее у нас есть экземпляры, вес которых превышает тридцать тонн. А сколько у нас животных, вес которых составляет от пяти до десяти тонн. Тут возникает две проблемы. Во-первых, их нужно кормить, поэтому нам приходится раз в две недели завозить на остров специально для них корм. Выращивать растительную пищу для таких животных на таком маленьком острове просто невозможно. Вторая проблема — это отходы их жизнедеятельности. Не знаю, видели ли вы когда-нибудь количество экскрементов, выделяемых слоном, — продолжал Ву. — Но поверьте мне, оно довольно внушительно. Каждая такая кучка размером с добрый футбольный мяч, а теперь представьте помет бронтозавра, который больше слона раз в десять. А сколько такого добра оставляет после себя целое стадо бронтозавров. Более того, не забывайте, что чем больше животное, тем менее эффективно оно переваривает пищу. Поэтому они выделяют огромное количество экскрементов. К сожалению, за шестьдесят миллионов лет, прошедших с тех пор, как вымерли динозавры, бактерии, которые разлагали их помет, видимо, так же исчезли. Во всяком случае, экскременты ящеров не разлагаются очень долго.
— Да, это серьезная проблема, — согласился Малкольм.
— Это очень серьезная проблема, — продолжал доктор Ву даже не улыбнувшись. — Сколько времени мы потратили, чтобы решить ее. Вы, конечно, знаете, что в Африке живет навозный жук, который поедает экскременты слона. У многих других крупных животных существуют, как сказать, партнеры, цель существования которых — убирать за другими. В общем, прокомпсогнатусы вроде бы будут поедать экскременты крупных травоядных. Их собственные экскременты быстро разлагаются с помощью существующих бактерий. Короче, если у нас будет достаточно этих животных, наша проблема будет решена.
— А сколько вы их уже сделали?
— Точную цифру я не помню, но собирались мы сделать пятьдесят. И сделали, или почти сделали. У нас их было три партии. Мы выпускали каждую партию раз в полгода, пока не набралось нужного количества.
— Пятьдесят экземпляров, — проговорил Малкольм. — За ними всеми, наверное, не уследишь.
