Джемма чувствовала себя ужасно.
Но в самой глубине души она ощущала острый укол удовольствия.
Глава 17
Кэт казалось, что она набирает скорость с того самого домашнего ужина со спагетти, что она продолжает падать, судорожно хватаясь за все подряд, лишь бы спастись. А когда обнаружила счет за мобильник, ей показалось, что оборвалась последняя соломинка, и Кэт полетела в пропасть на максимальной скорости.
– Ты звонил ей в Рождество…
Он не стал отводить глаза, не стал смотреть на счет, который она ему протягивала.
– Да, звонил. Кэт, детка…
– Пожалуйста, не делай такое лицо!
– Хорошо.
– Зачем ты притворялся, что рад ребенку?
– Не притворялся. Я действительно был ему рад.
– Не хочу, чтобы ты щадил мои чувства! Лучше скажи мне правду.
И, как настоящий идиот, он понял ее буквально и не пощадил ни ее, ни ее чувства.
Оказалось вот что: он сомневался, чуть-чуть сомневался, а потому долго пытался во всем разобраться. По меньшей мере год…
По меньшей мере год? У Кэт земля ушла из-под ног.
Он думал: может, это нормально, ведь они уже так давно женаты… Он ощущал какую-то… как это сказать… пустоту. А разве с ней такого не бывало?
– Не знаю. – Кэт действительно ничего больше не знала.
В тот вечер с Анджелой он в одно и то же время и ненавидел себя, и нравился себе. Первый раз за много лет. С Анджелой он почувствовал себя человеком. Кэт же иногда обращалась с ним как с полным дебилом.
– Мы никогда не уступали. Шон как-то заметил, что мы постоянно подкалывали друг друга.
Как будто они поженились тысячу лет назад…
– Продолжай, все это очень интересно.
Она чувствовала себя так, будто у всех на глазах совершила огромную, немыслимую оплошность. Что же получается – их отношения казались со стороны жестокими и холодными, а вовсе не сексуальными и веселыми? Что же получается – Дэн каждый вечер ложился с ней в одну кровать, но пребывал в каком-то параллельном мире?
– Продолжай, – повторила она.
После того как он рассказал ей об Анджеле, Дэну пришлось несладко. Кэт не говорила с ним, а когда молчать было нельзя – кричала. Он проводил ночи на диване и не высыпался. Силы были на исходе…
И вот настал день, когда он, почти не думая об этом, набрал номер Анджелы.
Кэт презрительно расхохоталась:
– Ты что же, хочешь мне сказать, что все случилось только потому, что ты устал? Тебе пришлось несладко из-за твоего маленького флирта и ты решил раздуть его в большой роман?
– Ты снова извращаешь мои слова.
– Не извращаю. Я стараюсь тебя понять!
– Путано как-то.
– Значит, в то время как мы каждую неделю таскались к этой Энни, ты крутил роман?
– Это не было романом! Каждый раз я говорил себе: «Все, это последний раз». Это как когда пытаешься бросить курить и постоянно срываешься. – (Кэт фыркнула и приберегла это выражение для Лин и Джеммы. Это было все равно что бросить курить. У нее на языке крутилось: «Ну ты и придурок».) – А потом ты забеременела.
– Ага… А потом я забеременела. – Она вспомнила ту простую сияющую радость, что охватила ее на полу в ванной.
– И тогда все встало на свои места. Я тут же прекратил бегать к Анджеле. Когда я увидел ее у Лин, потом несколько недель с ней не разговаривал. Только тем вечером позвонил, потому что знал, как она расстроится.
– А теперь я не жду ребенка… – (Он уставился в пол.) – Удобно, ничего не скажешь! – Слезы щекотали ей нос. – Вот, наверное, ты обрадовался!
– Да нет же! – Дэн сделал движение в сторону Кэт, чтобы обнять, но она отшатнулась от него.
– Ты здесь только потому, что не хочешь выглядеть конченой сволочью. У жены только что был выкидыш, а он уже из дома вон!
– Неправда!
– Так кого же ты хочешь? Меня или ее?
– Не знаю.
Он напомнил Кэт маленького ребенка.
– Тряпка! Трус!
– Кэт!
– Если ты меня больше не любишь, имей хоть мужество сказать это!
– Но я люблю тебя! Я только думаю, что, может быть, я в тебя больше не влюблен.
– А в нее, значит, влюблен?
– Да.
На нее как будто вылили ведро ледяной воды.
– Вон отсюда!
– Что?
– Я облегчу тебе задачу. – С этими словами она сорвала с пальца обручальное кольцо и швырнула его через всю комнату. – Все, мы больше не женаты. Вали к своей шлюхе!
– Я не…
Ни с того ни с сего ее охватила маниакальная ненависть к нему. Она не могла видеть решительно ничего: ни его взволнованного лица, ни тянувшихся к ней рук, ни вялого, глупого рта.
– Уходи! Вали отсюда! Пошел во-о-он!!! – Она сама не ожидала, что будет так громко орать, и неистово толкнула его в грудь. – Вон!
Она испугалась своего голоса. Где-то на обочине сознания появилась холодная, циничная Кэт и стала с интересом наблюдать за тем, что происходит: «Я, должно быть, сильно расстроилась. С ума сошла от горя. Вы только посмотрите на меня!»
– Кэт! Возьми себя в руки, перестань… Соседи сейчас полицию вызовут!
Он схватил ее за запястья, но она вырвалась, извиваясь, как пациентка психиатрической клиники.
– Уходи! Пошел вон! Прошу!!!
– Хорошо! – Он отпустил ее руки, а свои поднял вверх, смиряясь со своим поражением. – Не знаю, куда я ухожу, но ухожу.
По чему-то едва заметному в его глазах она поняла, что ему стало легче. Он вышел, хлопнув дверью.
Кэт опустилась на пол, обхватила колени руками и принялась раскачиваться туда-сюда; в глазах ее не было ни слезинки.
Что ты делаешь, Кэт? Зачем ты так качаешься? Никто тебя не видит… Кого ты хочешь разжалобить?
– Ой, заткнись ты! – Ее голос эхом разнесся по пустой кухне.
Она встала, оделась и вытащила себя в паб. В голове засел раскаленный добела прямоугольник пустоты.
Она устроилась у стойки и стала пить текилу, рюмку за рюмкой, не позволяя голове ни о чем думать.
Конечно же, она напилась. За весь день она не съела ни крошки.
Она не пила с того момента, когда узнала, что беременна.
А с пяти рюмок текилы кто хочешь окосеет.
В какой-то момент все сдвинулось и поплыло, как в сумасшедшем клипе MTV.
Она помнила, как говорила с барменом о крикете. Как рвала на мелкие кусочки бумажную подставку под пивной стакан. Как рассказывала о своем выкидыше девушкам в туалете.
