– Тут двадцать лет разруха была, одни развалины стояли, а я работала в поселке.
– А до этого? – не унималась Кудряшка.
– Еще при Советском Союзе здесь располагалась база отдыха текстильной фабрики, – ответила Октябрина Аркадьевна.
– А во время революции или при царе? – продолжала расспросы Олеся.
– Ты не отстанешь? – Домоправительница плюхнула на сковородку новую порцию теста.
Кудряшка широко улыбнулась.
– Хорошо, – сдалась Октябрина Аркадьевна. – Мой отец тут работал секретарем партийной организации. Он собирал в альбом все об усадьбе, статьи и фотографии – чего там только не было.
Домоправительница хотела выдержать паузу, но Кудряшка тут же застрекотала:
– Ух ты, классно! А он у вас с собой? Можно посмотреть? Я очень аккуратно.
Октябрина Аркадьевна тяжело вздохнула:
– Посмотреть можно. Только после завтрака и всем вместе.
– Отлично! Спасибо, Октябрина Аркадьевна. – Кудряшка выскользнула из кухни и широко улыбнулась мне. Я подумал, что всем нам после завтрака лучше рассматривать старинный альбом, а не разбредаться по дому в поисках неприятностей.
Оказывается, нажарить блинчиков на восемь человек – дело небыстрое. Пока шла подготовка к трапезе, я успел обдумать шахматную позицию. Противник обостряет ситуацию? Ответим ему тем же! Пусть придется пожертвовать ладьей
[24]
, но у меня будет шанс переломить ход партии!
Я видел, как просыпаются ребята. Они открывали глаза, и через мгновение их наполнял страх. Солнечный свет и горячие блинчики сотворили чудо – после завтрака общее настроение изменилось. Про ночное происшествие никто не вспоминал. Прозвучало несколько робких шуток. Потом Октябрина Аркадьевна притащила пыльную коробку с огромным бархатным альбомом, и началось изучение истории усадьбы. Не думаю, чтобы всех так уж интересовали черно-белые фотографии и пожелтевшие листы бумаги. Каждый думал про себя – чем бы занять еще часик времени, а там, глядишь, вернется Николай Федорович с полицией. Я отлично понимал такое состояние – сколько раз сам надеялся, что страшные опасности сами собой исчезнут.
– Смотрите, что я нашел, – неожиданно сказал Роман, помахав старинной бумагой. – Двадцать пятого января тысяча девятьсот восемнадцатого года в усадьбе Михайлово приведен в исполнение приговор бывшему ее хозяину, дворянину Арсентьеву, а также некоторым его родственникам и управляющему. Все расстрелянные были причастны к белогвардейскому заговору, у них найдено оружие и прочие порочащие их улики.
– А теперь призраки старых хозяев всем мстят, – проговорила Оля – высокая худая девочка.
– Нам-то за что? – начала возражать Кудряшка. – Мы что, имеем какое-то отношение к советской власти? Тем более раньше здесь был дом отдыха и призраки ничего подобного не делали. Скорей всего…
Теперь все намного внимательнее перебирали старые документы и фотографии. Я тоже подключился, и вскоре мне в руки попал листок, отпечатанный на машинке:
«Сегодня я вернулся из архива и должен поскорее написать о трагедии, случившейся в семье помещиков Арсентьевых. Дело было сразу после отмены крепостного права. Жил в господском доме один крестьянский сирота. Был слугой – принеси, подай, как у помещиков заведено. Этот пацан все порывался поиграть с хозяйскими детишками, да не особо получалось. Те хоть и малыши, а все-таки барчуки были, дворянской крови. Однажды приключилась беда. Крестьянский мальчик учинил проказу – напугал хозяйскую дочку, да так, что та упала с лестницы и сломала ножки. За это барин велел своему приказчику сечь пацана, и забили до смерти ребятенка. Изверги и эксплуататоры, одним словом. Не зря весь их род в восемнадцатом году к стенке поставили. К слову сказать, у самого барина жизнь после этого не сложилась. Запил он, со службы уволили. Дочка так хромой осталась и замуж не вышла. Михайлово перешло по наследству племяннику, а после революции было реквизировано и досталось профсоюзу ткацкой фабрики имени Красного Октября».
Я поежился – вся жуть этой истории тут же стала для меня реальной. Мое воображение дорисовало картины, которые совсем не хотелось видеть. Я передал машинописный листок Кудряшке, она прочитала про себя, нахмурилась, незаметно свернула и спрятала документ в карман.
– Лучше никому об этом не знать, – прошептала Олеся. – А то еще паниковать начнут раньше времени.
Тут она была права. Доктор Степанов уехал почти четыре часа назад. Двенадцать километров туда-обратно по пустой дороге – это десять, от силы двадцать минут. Сколько нужно времени, чтобы поговорить с полицией? Так или иначе, Николай Федорович задерживался – что-то у него пошло не так. Очень скоро все поймут, что помощи ждать неоткуда, и окончательно испугаются. Я сам уже боялся, но мне-то не привыкать! Оказалось, что у Октябрины Аркадьевны такой же ход мыслей. Когда все начали терять интерес к старым фотографиям, домоправительница объявила:
– А теперь все идем на улицу. Нам понадобится удвоенный запас дров и воды побольше.
– Но в кране же есть, – попыталась возражать Оля.
– Скважину у нас бурили какие-то бестолочи, – ответила Октябрина Аркадьевна. – Закачали туда мазута или какой-то еще гадости и не признаются. Может, скоро вода очистится, а пока что для питья берем только из колодца.
– Обязательно всем идти? – спросил Влад. – Там работы всего на двоих.
– Обязательно! – рявкнула Октябрина Аркадьевна. – Пока обстоятельства не прояснятся, будем держаться все вместе! Еще вопросы?
Больше никто не возражал, так что мы довольно быстро собрались и толпой вышли из дому. Яркое солнце как раз спряталось за тучи, отдав нас в холодные руки осени. Октябрина Аркадьевна тут же распределила работу. Роман должен таскать воду из колодца. Влад и Миша – носить ведра в дом. Остальных домоправительница расставила по парку цепочкой. Так все были на виду. Препятствия в виде голых кустов, скамеек, урн и пустых постаментов под скульптуры практически не закрывали обзор.
– Октябрина Аркадьевна молодец, – шепнул я Кудряшке. Олеся кивнула.
Первые четыре ведра преодолели парк без происшествий. Потом у Влада возникли проблемы:
– Октябрина Аркадьевна, куда воду лить? Котел уже полный!
– В желтый чан и в большую алюминиевую кастрюлю! – закричала в ответ домоправительница.
– А где они?
– За шторкой, возле печки!
Влад на мгновение скрылся в доме, но тут же вернулся.
– Нет там ничего!
– Да как же нет?! Куда глаза твои глядят?! – Октябрина Аркадьевна решительной походкой направилась к дому.
Хлюп. Я вздрогнул как от удара и посмотрел по сторонам. Ничего необычного вокруг не было. Унылый парк с голыми редкими кустами не представлял никакой опасности. И все же она притаилась где-то рядом. Октябрина Аркадьевна скрылась в доме. Оттуда донеслось ее недовольное бурчание:
