Книга Шпионский Токио, страница 3. Автор книги Александр Куланов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Шпионский Токио»

Cтраница 3

Биография — начало

Василий Ощепков родился в «столице сахалинской каторги» — поселке Александровский пост, в семье ссыльнокаторжной Марии Семеновны Ощепковой и «вольного» столяра Сергея Захаровича Плисака 25 января 1892 года по старому стилю или 7 января 1893 года — по новому. Брак между каторжными и сахалинскими поселенцами не мог быть официально признан, и Василий считался незаконнорожденным. В детстве он оказался еще и сиротой: в 1902 году умер его отец, а в 1904-м скончалась мать. Судя по косвенным данным, у мальчика в наследстве осталась собственность: дом № 10 то ли по Александровской, то ли по Большой улице (русские и японские документы на этот счет противоречат друг другу), который, вероятно — прямых подтверждений этого пока не обнаружено — сдавали в аренду его опекуны: Емельян Владыко и В.П. Костров. С той же долей вероятности можно предположить, что усилиями все тех же опекунов Василий был определен на учебу в единственное в то время на Сахалине реальное училище (опять же: то ли Александровское, то ли Новомихайловское). С высот сегодняшнего дня аттестат об окончании такого учебного заведения не выглядит престижным. Однако не только для Сахалина столетней давности, но и для всей России оно было свидетельством относительно высокого уровня просвещенности. Во всяком случае, подавляющее большинство будущих начальников Васи Ощепкова из Разведывательного управления Красной Армии не имело и такого. Год окончания нашим героем реального училища неизвестен, но, судя по всему, это случилось в 1907 году. Сам мальчик выказал при обучении серьезные способности, и опекуны его не остались равнодушными к судьбе сироты. В августе того же года 14-летний Вася Ощепков отправился в Японию — для обучения в Токийской православной духовной семинарии, открытой при русской православной миссии еще в 1875 году.

Один из преданных исследователей биографии Василия Ощепкова Лев Семенович Матвеев успел в свое время услышать рассказы приемной дочери Ощепкова Дины Николаевны Казем-Бек о том, как ее отчим попал в японскую столицу. Деньги на дорогу у мальчика были, хотя и очень немного. Не было четкого понимания того, куда он едет, не было знания языка. Но было главное — характер. Тот ощепковский характер, который потом сделает из сахалинского сироты героя-разведчика, прославленного спортсмена, знатока японского языка, выдающегося тренера, преподавателя. По воспоминаниям Дины Николаевны, Василий договорился с матросами парохода «Доброфлота» — судовой компании, осуществлявшей регулярные рейсы из России в соседние и дальние зарубежные страны, и в трюме корабля пересек Японское море, чтобы высадиться в японском порту Цуруга — одном из основных пунктов морского сообщения этой страны с материком и с Сахалином. Сегодня от порта Цуруга до холма Суругадай в Токио, где находилась православная семинария, примерно 4 часа езды на двух экспрессах. В 1907 году на преодоление полутысячи километров у Василия ушло несколько дней, и до сих пор непонятно, как ему удалось добраться до русской православной миссии одному, повторюсь, без знания языка, без которого и сегодня в Японии худо, по стране, которая только два года назад воевала с его родиной. Появление белого иностранца в стороне от туристических маршрутов и поныне вызывает у многих японцев шок — никогда не забуду, как в одном маленьком японском городке местная девушка, внезапно столкнувшись со мной в упор, упала в обморок. Что же говорить о 1907 годе? И война, конечно, война… Слишком многие тогда в этой стране искренне ненавидели русских и Россию, слишком многие могли желать ему смерти. Преподавателя японского языка в Восточном институте Владивостока Маэда Кёцугу, приехавшего в Токио в отпуск, фанатик-националист зарезал белым днем в столичном парке Сиба в присутствии местного журналиста — только за то, что Маэда преподавал язык русским, а значит, считался шпионом. Василию еще предстояло в буквальном смысле на собственной шкуре ощутить отношения японцев к бывшему врагу, но пока ему надо было добраться до Токио, и он сделал это. Глава русской духовной миссии, основатель и попечитель семинарии архиепископ Николай Японский годом позже писал с еще не изжитым чувством удивления о этом событии: «1907 г. 1 сентября явился в миссию мальчик Василий Ощепков, сын сосланной на Сахалин, ныне круглый сирота, с письмом от своего опекуна, учителя новомихайловского училища в Александровском посту на Сахалине, потомств. почетного гражданина В.П. Кострова и просьбою о принятии в семинарию. Принят». И здесь самое время сказать несколько слов о том, что такое Токийская православная духовная семинария.

Бывший офицер резидентуры КГБ в Токио однажды рассказал мне, как еще в начале 80-х годов один его коллега, работавший в Подмосковье под прикрытием церковного сана, завидовал «смежникам» из ГРУ — военной разведки: «У них один Иван Касаткин чего стоил! Лучшего разведчика, чем он, в Японии никогда не было!» В этом высказывании четко сформулирован один из распространенных, созданный когда-то японцами, миф о том, что основатель и глава православной церкви в Японии был разведчиком. Сегодня совершенно точно и достоверно известно, что Иван Дмитриевич Касаткин — архиепископ Николай Японский, причисленный в 1970 году к лику святых, никогда не выполнял никаких тайных миссий, но причина для зависти молодого кагэбиста все же существовала. Дело в том, что на протяжении нескольких лет Токийская православная семинария действительно готовила отличные кадры для российской военной разведки — сама не ведая о том.

За пять лет до внезапного приезда в Токио Васи Ощепкова, в 1902 году к главе русской духовной миссии в Токио, располагавшейся на царившем над японской столицей холме Суругадай, российские военные впервые обратились к епископу Николаю с просьбой принять в семинарию двух мальчиков для подготовки из них переводчиков японского языка. Владыка согласился, и двое казачат из Маньчжурии — Федор Легасов и Алексей Романовский прошли с преосвященным бок о бок все тяготы жизни во вражеском стане во время Русско-японской войны 1904–1905 годов.

В 1906 году, после того как ребята окончили семинарию и убыли в качестве военных переводчиков к местам службы в Россию, их место заняли сразу 8 человек, а потом курс неоднократно пополнялся снова и снова. Стараясь преодолеть провалы в организации разведки, выявленные в ходе войны с японцами, наши военные придумывали самые разнообразные схемы, включая столь экзотические, как открытие в Японии «детского сада» для воспитания в нем сирот из России и подготовки из них кадровых разведчиков. Отправка в Токио казачат была отчаянной попыткой реализации части этого плана на практике: «Принимая во внимание острую нужду в русских людях, владеющих местными языками и, в особенности, японским, начальник Заамурского Округа (г. Харбин) по собственной инициативе выслал в конце 1906 года 8 русских мальчиков в Токио в православную миссию».

Примерно половина семинаристов не выдержала крайне сурового обучения в духовной миссии, больших интеллектуальных, физических и психологических нагрузок и необходимости во всем следовать японским правилам. Они — недоучки — покинули духовную миссию с разрешением служить в русской армии «устными толмачами для переговоров с японцами», и это одно из свидетельств высочайшего уровня владения японским языком в семинарии. Ведь даже в быту, в свободное от занятий время на протяжении всех шести лет обучения русские подростки должны были общаться между собой только по-японски.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация