«Большевизм рассыплется, как карточный домик» — вот, оказывается, на что рассчитывал Гитлер. Не хотел он дойти до Владивостока, понимал: это невозможно. Единственный его шанс — что гнилой в моральном отношении большевистский режим, основанный на терроре и рабском труде, рухнет под ударом освободителя, едва будет разгромлена Красная армия. И во многих местах немецких освободителей действительно встречали цветами и колокольным звоном.
Гитлер не знал только одной вещи. Что нападает он не на страну, а на военный завод…
Как-то на военной кафедре один из преподавателей сказал нам:
— А вы знаете, почему советские сигареты имеют диаметр 7,62 мм? Для того, чтобы в случае войны сигаретной фабрике быстро проще перейти на выпуск патронов.
Мы улыбнулись. Я еще подумал, что на лабах по физике нужно будет замерить микрометром диаметр сигареты, чтобы проверить шутку майора. Такая же шутка ходила и про калибр советских макарон. Или это не шутка?.. Ведь известно, что нашим солдатам во время войны выдавали махру вместо папирос. А чем папиросные фабрики в это время занимались? Папиросы в СССР того периода, конечно, были, но в силу дефицитности использовались порой как пропагандистское орудие. Вот что об этом вспоминает фронтовик Михаил Посельский:
«В глубокой тайне готовилась операция по разгрому Сталинградской группировки гитлеровцев. Во избежание лишнего кровопролития наше командование решило направить к противнику своих парламентеров с предложением сложить оружие. Подготовку и отправку «дипломатов» было поручено провести начальнику контрразведки Донского фронта генералу Виноградову. Он отобрал троих человек и сам проинструктировал каждого, как надо себя вести при встрече с противником.
Каждый в дорогу получил пакет с продуктами и по коробке папирос “Казбек”. На фронте тогда у курильщиков в ходу была в основном махорка, папиросы “Казбек” курили даже не все генералы. Но когда в пакетах мы увидели баночки с черной икрой, нам стало понятно, почему генерал Виноградов советовал нам перекусить на глазах у полуголодных немцев…»
Известно, с какой скоростью перестраивалось мирное советское производство на военные рельсы. Это было возможно только потому, что изначально все советские заводы создавались, как универсальные, то есть с прицелом на войну. Еще в 1932 году начальник Генштаба РККА Егоров говорил: «На основе тракторов или автомобилей на тракторных и автомобильных заводах будут создаваться танки в качестве «военной версии» мирных машин».
А десятью годами ранее то же самое предлагал Тухачевский — создавать в СССР промышленность таким образом, чтобы каждый завод содержал военный компонент. Платья шьете на швейной фабрике? Вот вам дополнительная линия для постоянного производства плащ-палаток и чехлов на орудийные стволы… Кастрюли штампуете? Одновременно будете вытягивать гильзы для снарядов, дистанционные трубки и взрыватели. Работаете с оптикой? Вот вам план по производству орудийных прицелов. А уж на собственно военном заводе соберут из всего того, что понапроизводили гражданские заводы, пушку. Настала война — мирное производство забрасывается полностью, а те, кто раньше шил плащ-палатки, быстро учат остальных своей специфике. Таков был замысел. И доклад 1924 года «Об организации военной промышленности», представленный в Реввоенсовет начальником Главупра военпрома, поддерживал этот замысел по всеобщей мобилизации промышленности, который, в конце концов, и был осуществлен. Осуществлен не сразу. Некоторые руководящие товарищи недопонимали важности войны в мирном строительстве! Таких товарищей поправляли. Так, в докладе от 8 июля 1929 года правительственная комиссия под руководством Ворошилова жестко критикует пятилетний план, сверстанный Госпланом, за недостаточное использование ресурсов гражданской промышленности для войны.
Даже стандарты и сортаменты гражданской и военной продукции были в СССР унифицированы, что позволяло делать многие детали универсальными (для трактора и легкого танка, автомобиля и броневика)… Нечто подобное практиковалось и в других странах, но в СССР достигло циклопических масштабов. Кто помнит совок, тот знает — огромная доля гражданской продукции, выпускаемой советской промышленностью, имела в своем генезисе военные корни. Это касалось даже гражданской авиации — первые пассажирские лайнеры в СССР проектировались на базе стратегических бомбардировщиков, что наложило на наше самолетостроение неизгладимый военный след. Знающие люди говорят, что на одном из первых гражданских лайнеров фирмы Туполева пассажиры не могли в салоне выпрямиться в полный рост — фюзеляж был рассчитан на бомбы, а не на людей… Так было в СССР всегда: первым делом для войны, а для людей — в последнюю очередь. Тактически такая политика может принести краткий выигрыш. Но стратегически она была абсолютно проигрышна, что и доказала история.
На войну работало все. Даже дети готовились к ней с младых ногтей по плану ГТО (готов к труду и обороне). В советской школе был даже такой предмет — НПВ, начальная военная подготовка.
— Я в школе очень быстро собирала и разбирала автомат Калашникова, — как-то похвасталась моя жена, заставшая СССР совсем девочкой. — И была даже командиром отряда. Нас заставляли в школьном дворе бегать по полосе препятствий, а однажды зимой повезли куда-то в лес на «Зарницу», и мы там с моей подругой Ленкой Макеевой вместе падали в снег по команде «Вспышка справа»!
— Когда утром выходишь из метро, — вспоминала моя мама свою трудовую жизнь, — видишь огромный поток людей, словно на демонстрации. Этот поток вытекает из метро и устремляется к нашему предприятию. И немудрено. 15 000 человек там работало!
Мать всю жизнь — все 50 лет работы — не сходила с доски почета. Она была ударница и передовица. На предприятии был штатный фотограф, который ее одну-единственную запомнил по имени-фамилии среди 15 тысяч людей, поскольку каждый год фотографировать приходилось.
Моя мама делала ракеты, несущие счастье всем трудящимся планеты. Каждый день в огромное сталинское здание ее предприятия втекала огромная «демонстрация» людей. Такие же «утренние демонстрации» втекали на тысячи советских «тракторных» заводов, предприятий «среднего машиностроения», «ящиков»… Вместо того, чтобы ковать улучшение жизни для своих, СССР ковал смерть для чужих.
Эта гонка вооружений началась не с основания маминого предприятия, разумеется. И не в 1937 году, когда сталинские соколы намечали на своих картах немецкие города для осчастливливания проживающих там трудящихся. Гонка вооружений в СССР началась тогда, когда начался СССР. И даже чуть раньше.
А к первому юбилею русской революции в молодой Советской республике уже вовсю шло военное строительство и были достигнуты немалые успехи. Экономист Валентинов-Вольский, посетивший в 1927 году город Липецк с целью принятия целебных грязевых ванн, писал потом своему приятелю: «к величайшему моему удивлению, нашел его полным немцев и в небе столько летающих аэропланов, сколько я в это время не видел и в Москве. В Липецке были арсеналы и аэрогары немцев, охраняемые ГПУ. Все обыватели знали об этом, но никто не смел говорить об этом — таких ГПУ арестовывало. На кладбище в Липецке был целый угол с памятниками в честь погибших немцев-авиаторов».
