Книга Друд, или Человек в черном, страница 126. Автор книги Дэн Симмонс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Друд, или Человек в черном»

Cтраница 126

Единственным недостатком Фехтера-актера был жесточайший страх сцены, и перед началом каждого спектакля его костюмер ходил за ним по пятам с тазиком.

В ноябре и начале декабря я спешно писал инсценировку. Я отослал корректурные гранки повести прямо Фехтеру, который сообщил мне, что «безумно влюбился в своего героя», и немедленно присоединился ко мне в работе над пьесой. Меня не удивило, что актеру понравился главный злодей Обенрейцер, ведь мы с Диккенсом создавали этот персонаж «под него».

Всякий раз, когда я ехал на поезде в Рочестер, направляясь в Гэдсхилл-плейс, мне легко представлялось, что Чарльз Диккенс навсегда исчез (я по-прежнему допускал такую вероятность, принимая в соображение плачевное состояние его здоровья и тяготы американского турне) и что я не только смогу когда-нибудь занять, но уже занимаю его место в мире.

В начале декабря повесть «Проезд закрыт» выйдет в «Круглом годе» и, несомненно, будет пользоваться огромным успехом. Конечно, успеху поспособствует магия имени Диккенса — вот уже двадцать лет декабрьские номера его журналов с его рождественскими повестями раскупались нарасхват, — но правда и то, что моя «Женщина в белом» продавалась успешнее иных романов Диккенса, а «Лунный камень», который выйдет в свет в 1868 году, наверняка будет продаваться еще лучше. Сидя за обеденным столом в Гэдсхилл-плейс, в обществе Джорджины, моего брата Чарли, Кейти и нескольких из детей Диккенса, я испытывал такое чувство, будто я заменил Неподражаемого так же легко, окончательно и бесповоротно, как в свое время Джорджина Хогарт заменила Кэтрин Диккенс.

Я продолжал собирать материал для «Лунного камня» и в ходе поисков достоверных источников сведений об Индии (а равно обрядовой стороне индуизма и магометанства) уже успел пообщаться со многими людьми, когда меня свели с неким Джоном Уилли — господином, довольно долго прожившим в индийской провинции Катьявар в бытность свою служащим государственного департамента Индии.

— Больше нигде в Индии не процветают столь пышно религиозный фанатизм и первобытная жестокость, — сказал мне Уилли за стаканом бренди. Он отослал меня к «собранию писем Уилера» и статьям в «Англичанине». — Элевсинские мистерии — просто детский лепет по сравнению с мерзостями, там творящимися.

Я объяснил, что трое моих индусов в «Лунном камне» будут выведены, конечно же, в черных красках, но одновременно наделены неким ореолом благородного мученичества, ибо все-таки им придется не одно десятилетие умилостивлять своих богов, вываливая прощение за нарушение кастового правила, возбраняющего пересекать «Темные воды», — однако Уилли иронически усмехнулся и уверенно заявил, что восстановление моих инду ов в касте будет зависеть единственно от мзды, которую надобно дать нужным брахманским группировкам, а вовсе не от пожизненных усилий обрести очищение.

Посему я оставил без внимания большинство замечаний и советов мистера Джона Уилли, бывшего служащего государственного департамента Индии, и стал следовать велениям Музы. Английский антураж романа я создавал, опираясь на свои воспоминания об Йоркширском побережье. За историческими фактами (основное действие романа начиналось в 1848 году) я по-прежнему обращался к превосходной библиотеке «Атенеума». Из всех сведений, полученных от мистера Уилли, я воспользовался лишь информацией о глухой провинции Катьявар: поскольку мало кто из белых людей бывал там и вернулся живым, чтобы рассказать о ней, я решил просто выдумать географию и топографию Катьявара, а равно течения и культы индуизма, якобы там распространенные.

Я работал над «Лунным камнем» каждый день, несмотря на страшную занятость, связанную с переделкой повести «Проезд закрыт» для театра.

Слухи о нашей новой пьесе каким-то образом достигли Соединенных Штатов еще до прибытия туда соавтора произведения, положенного в ее основу. Диккенс прислал мне письмо, где сообщал, что сразу по его приезде в Нью-Йорк к нему явились театральные импресарио, явно уверенные, что текст инсценировки лежит у него в кармане. Он попросил меня высылать один за другим акты по мере завершения работы над ними и добавил: «Я не сомневаюсь, дорогой Уилки, что из нашей повести выйдет отличная пьеса».

В ходе последовавшего обмена корреспонденцией Диккенс сообщил, что он спешно ищет какого-нибудь американского подданного, которому мы могли бы продать право постановки драмы в Америке, оставив за собой право на долю прибыли. Под Рождество Диккенс получил от меня окончательный текст инсценировки и прислал мне из Бостона следующий ответ: «Пьеса написана с большим старанием и мастерством, но боюсь, она слишком длинная. Ее судьба будет решена прежде, чем вы получите это послание, но я сильно сомневаюсь в ее успехе…» Ниже он выражал опасения по поводу неизбежного в Америке нарушения авторских прав и самовольных постановок какой-нибудь версии нашей пьесы, но, честно говоря, дальше слов «…я сильно сомневаюсь в ее успехе» я не стал читать.


Несмотря на нехватку времени и сил, в середине декабря я соблаговолил откликнуться на письменную просьбу инспектора Филда о встрече на мосту Ватерлоо. Я догадывался, о чем он хочет поговорить со мной, и не ошибся в своем предположении.

Старый сыщик выглядел чрезвычайно довольным собой, что сначала показалось мне странным — ведь после десятого июня, когда я доложил, что накануне ночью ничего дурного в моем доме не произошло, след Друда совсем потерялся. Однако почти сразу, пока мы шли с поднятыми воротниками против ветра со снегом по мосту Ватерлоо, инспектор Филд, похожий на летучую мышь в своем развевающемся за спиной шерстяном плаще, сообщил мне, что Столичная полиция арестовала некоего малайца, подозреваемого в убийстве. Малаец этот, как выяснилось, являлся одним из ближайших помощников Друда, и в настоящий момент его допрашивали с пристрастием в тюремной камере. Показания, полученные от него в начале допроса, заставляли предположить, что Друд покинул Подземный город и сейчас скрывается в трущобных кварталах Лондона. Инспектор Филд доверительно сказал мне, что теперь, рано или поздно, они всяко получат в руки ниточку, ведущую прямиком к египетскому убийце, — самую надежную из всех, какие оказывались у них в руках в течение двадцати лет бесплодных усилий.

— Значит, полицейские делятся с вами информацией, — сказал я.

Инспектор Филд обнажил в улыбке крупные желтые зубы.

— Допрос проводят мои люди и я, мистер Коллинз. В полиции у меня осталось много близких друзей, пусть даже комиссар и высшие чины относятся ко мне с меньшим уважением, чем я заслуживаю.

— А нынешний начальник сыскного отдела знает об аресте одного из помощников Друда? — спросил я.

— Пока — нет, — ответил Филд, прикладывая толстый палец к носу сбоку. — Верно, вы гадаете, зачем я вызвал вас на встречу в столь морозный день, мистер Коллинз.

— Да, — солгал я.

— Так вот, сэр, с сожалением вынужден сообщить вам, что наше длительное деловое сотрудничество закончено, мистер Коллинз. Мне печально расставаться с вами, но мои возможности ограниченны — как вы сами наверняка понимаете, сэр, — и отныне я хочу направить все имеющиеся в моем распоряжении силы и средства на разыгрывание эндшпиля против чудовища Друда.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация