Поднялся к себе в комнату, уложил съестное в мешок с деньгами, оделся и вышел.
Оба коня уже стояли под седлами.
– Коней кормил?
– А как же, дяденька! Я службу знаю. Вчера сена дал, утром – овса.
– Молодец. Коли не испортишься, хороший работник из тебя вырастет.
– Когда это еще будет! Уж больно медленно расту. Ну ладно, я к мамке побежал, а то она беспокоиться будет.
Мальчишка выбежал в открытые ворота. Я погрузил мешок на свою лошадь, а уселся на трофейного Орлика. Так будет легче обеим лошадям.
Не спеша выехал из города. Чего гнать – уж полдень. Однако постепенно лошади разошлись, хотя я их и не подгонял. Орлик был горячим, сам рвался, а поводья моего коня были привязаны к седлу Орлика – вот они и шли плотной связкой.
Без неприятностей за три дня я добрался до Пскова. Когда увидел вдали купола храмов и городские стены, вздохнул с облегчением – вот я и дома!
Через полчаса я проехал городские ворота, проскакал по своей улице. Соскочил с Орлика, рукоятью плети постучал в ворота.
Калитку открыла зареванная Маша. Сердце сразу сжалось, в животе образовалась пустота.
– Дарья?
– Дарья?
– Нет.
– Кирилл?
– Нет.
– Да говори же ты наконец!
– Илья.
– Что с ним случилось?
– Не знаю… ю… ю…
– Как «не знаю», чего тогда ревешь?! Объясни внятно, перестань разводить сырость!
Я завел коней во двор, закрыл калитку.
– Уехал, седмицу как уехал на коптильню, и нету. Он всегда за один день оборачивался. А тут – семь ден! Боюсь – случилось с ним что-то нехорошее.
– А вы что сделали?
– Чего мы можем? Сидим вдвоем и ревем.
Я про себя выматерился. Думал, вернусь домой, как в тихую гавань. Обрадую Илью выгодной продажей самоцветов, вина попьем, в баньку сходим. Все мечты идиота рухнули в один миг.
Я завел усталых коней в конюшню, расседлал, налил воды в корыто, задал овса. Прихватил скудные пожитки, мешок с деньгами и пошел в дом. Едва успел закрыть за собой дверь, как на грудь с плачем кинулась Даша.
– Батюшка!
– Не реви, расскажи внятно.
Дарья прошла к столу, села на лавку. Вытирая рукавом слезы и заикаясь, она объяснила, что Илья, как и обычно, уехал на рыбокоптильню. Помнил я это место, где нас угощали свежекопченой рыбкой и где я впервые столкнулся со шведами. Поездки длились недолго – день, иногда – два, если возникали непредвиденные обстоятельства. А тут – седмицу ни слуху ни духу. Опять же с коптильни никто не приезжал. Не случилось ли чего?
– Все?
– Вроде все.
– На чем уехал Илья?
– На лошади.
– Это понятно, что не пешком. Верхами или в сани запряг?
– На санях.
Вот, уже кое-что.
Выезжать на поиски сегодня уже поздно – через час смеркаться начнет, чего в темноте узреешь? Да и времени много прошло – небось следы давно снегом могло припорошить.
– Когда снег у вас был?
– А? Что?
Лицо Дарьи опухло от слез, от волнения она даже не поняла, что у нее спрашивают.
– Снег, говорю, когда был?
– Третьего дня вьюжило.
Плохо, что вьюжило. На сердце легла тяжесть. За прошедшее время Илья мне стал ближе, да и не чужой он – отец жены.
Неделя прошла, спешить теперь ни к чему. Сегодня вымоюсь, поем, а с утра – на поиски.
Глава 11
Я покушал домашнего, выпил винца, сходил в баню. Вернулся из бани, как всегда, взбодрившимся. Не успел зайти в дом, как Дарья подступила ко мне с упреками.
– Почему батюшку не ищешь?
– Господь с тобой – только приехал, лошадям отдохнуть надо, да и вечер уже на дворе, темно. Как искать-то?
Дарья опять ударилась в слезы. Понять ее можно – отец неделю как пропал. Искать надо, это мой долг, но не в ночь же…
Утром я наскоро позавтракал и оседлал трофейного Орлика. Понравился он мне.
Выехал из города – дорогу на рыбокоптильню я знал, потому сразу направился туда. По пути поглядывал на обочины – нет ли там чего подозрительного? Не было, да и откуда взяться – три дня назад снег шел. Даже если какие-то следы и были, так теперь все снегом надежно укрыто. А как стает, будут обнаруживать люди страшные находки в виде пропавших зимой родственников и знакомых. Боялся я в душе этого, но вовсе не исключал.
Спрашивается – в полном расцвете сил, здравом уме, не пьяница мужчина уезжает на день по делам и уже неделю как не возвращается и не дает о себе знать.
Любовницы у него не было, а если бы и была – все-таки вдовец, не будет он неделю у нее находиться, знак какой подаст. Нет, на Илью это не похоже. Он мужик справный, в первую очередь о семье да о деле печется. Потому и приходили в голову черные мысли.
Как-то незаметно добрался я до коптильни. Узнали меня работники Ильи, в пояс кланялись да шапки ломали. На расспросы мои отвечали – был, седмицу назад как, уехал ближе к вечеру, рыбки копченой с собой взял да выручку месячную – сплошь медяками, тяжелая сума получилась. И посторонних с ним никого не было, один был. Выпил немного с артельным – так то почти в каждом приезде бывало. Меру знали, по чарочке – и баста. И метели тогда не было – вьюга случилась на следующий день.
– А чего случилось? – наконец задали вопрос работные.
– Илья пропал. Я в Москве был, вернулся – а тут такая новость.
– Ай-яй-яй, – покачали головой работные да и разошлись по своим местам.
Артельный угостил меня копченой рыбой. Запах был такой, что слюнки потекли, и я не смог отказаться.
Когда с рыбой было покончено и я вытер о полотенце руки, артельный спросил:
– Сам-то что думаешь?
– Думаю, что на деньги кто-то позарился. Наверняка из тех, кто раньше в артели работал, знал, когда и зачем Илья приезжает.
– Не должно такого быть. У нас люди серьезные, работящие, других не держим.
– Год-два назад от вас уходил кто-нибудь?
– А ведь было! Два года назад и было. Выгнал Илья человека одного – работал спустя рукава. То рыбу недокоптит, то пересолит. Да и вином твореным баловался.
– Кто таков?
– Аристарх, в соседней деревне живет – тут, за лесом.
– Давно его видел?
– Как выгнали, с тех пор и не видел.
– Ну, спасибо за угощение.
Мы попрощались, и я, сев на Орлика, двинулся по узкой дороге обратно в город.
