Я немного ошибся – мы добрались за шесть дней. Обозным хорошо – они уже дома, а мне еще предстоял путь в три раза больший.
Еще два дня прошло в ожидании обоза. Ну не было обозов в нужном направлении, хоть плачь. Когда и на третий день ситуация не изменилась, я плюнул на опасность путешествия в одиночку, хлестанул коня и помчался по дороге на Великие Луки. Дорога наезженная, заблудиться нельзя – гони коня да поглядывай по сторонам.
За три дня я добрался до Великих Лук, а с обозом добирался бы дней десять. Позволил передохнуть себе и коню денек, обогреться в тепле. От мороза щеки мои покрылись чуть ли не струпьями. Барсучьим жиром надо было их смазать, да не припас заранее, не предусмотрел. Ничего, до Пскова уже всего-то три дня пути, выдюжу.
Утром я встал рано, плотно поел – когда-то еще удастся покушать, взнуздал и вывел лошадь. Было еще сумрачно, но солнце уже вставало и окрасило золотистым цветом луковки церквей.
Городские ворота открыли, и я в числе первых выехал. Отдохнувший конь нес легко, только монеты побрякивали в мешке.
Я проверил, легко ли выходит сабля из ножен. Предосторожность не лишняя: после тепла и сразу на мороз – прихватить наледью в ножнах может, не выхватишь быстро в нужный момент.
Я успел проскакать верст десять, когда вылетел из-за пригорка и сразу увидел их. Прямо на дороге стояли трое верховых. Нет, не разбойники – одеты справно, да и откуда у разбойников сытые лоснящиеся кони? Возникло нехорошее ощущение, что ждут именно меня. Откуда оно возникло – даже не могу сказать.
Я осадил коня, развернулся и пустил галопом в обратную дорогу. Лучше перестраховаться – против троих шансов немного.
На пригорке обернулся – верховые пустились за мной вдогон. Точно, по мою душу. Одно плохо – конь мой проскакал уже немало, а у них лошади отдохнувшие. И как назло, постоялых дворов вблизи не было. Обычно они стояли верст через пятнадцать – с расчетом дневного пути обоза.
Топот сзади нарастал. Я обернулся снова. Догоняют молча, без залихватских выкриков. Лица молодые, бородатые и злые.
Я понял – без схватки не обойтись.
Я вытащил из-под тулупа угревшийся на животе пистолет, взвел курок. Топот коней все ближе и ближе, а мой конь стал уставать, сбавлять понемногу ход. Я просто спиной чувствовал, что преследователи уже рядом. Повернул голову – ближайший в десяти метрах, не более. Пора! Я резко обернулся, поднял пистолет и выстрелил.
Видно, от меня не ожидали отпора, иначе верховой пригнулся бы, лег на шею коня, пытаясь укрыться от свинца. Картечины изодрали овчинный тулуп догонявшего, сорвали шапку. Преследователь упал на шею коня, тот постепенно стал отставать.
И не успел я порадоваться за успешный выстрел, как щелкнула тетива арбалета, и в седло ударило. Рукой я нащупал на задней луке арбалетный болт, пронзивший полу тулупа и вонзившийся в дерево седла. Мне удалось раскачать его и выдернуть. Слава богу, не только я не смогу на ходу перезарядить пистолет, но и мои преследователи – натянуть арбалетную тетиву – тоже. Для этого надо остановиться, сойти на землю и специальным рычагом, прозываемым «козьей ногой», натянуть тетиву арбалета, преодолев усилие плеч арбалета, и только потом уложить болт в желоб. Мешкотно.
Два преследователя стали медленно приближаться, пытаясь зайти слева и справа. Я прижался к левой стороне санного пути. Теперь справа я могу работать саблей – все же я правша, так мне удобнее, а слева – снежная целина, не сможет догонявший меня развить по целине такую же скорость, как и я по дороге. На это я и рассчитывал – надо их бить поодиночке, накинутся парой – смерть.
Насколько я успел их разглядеть – ребята молодые, лет по тридцать. В этом возрасте сила и реакция есть, и приобретен опыт владения оружием. Другой вопрос – где был приобретен этот опыт. Коли в бою, прошедши не одну сечу и оставшись в живых – тогда противник сильней, а если кистенем бил растерявшихся крестьян в обозе – то не опыт, а наглость, помноженная на безнаказанность.
Все покажет схватка. К сожалению, избежать ее не удастся.
Конь мой уже екал селезенкой – вскоре он не сможет бежать, встанет. Я сознательно чуть придержал поводья, и противник справа приблизился. Он привстал на стременах, намереваясь рубануть саблей. Только бить ему не сподручно – правой рукой налево.
Я не стал испытывать судьбу и снизу ударил его жеребца по шее, перерубив сосуды. Фонтаном ударила кровь, жеребец качнулся и осел на передние ноги. Стоявший на стременах противник кубарем покатился по дороге. Эх, добить не успею, пока он в шоке от падения и не успел собраться.
Сзади уже догонял третий, который яростно что-то кричал, но ветер относил его слова, да и уши мои были прикрыты шапкой. Преследователь все ближе, теперь он гнал коня по правой половине дороги, поняв, что ошибся, направив коня по снежной целине.
Я повернул голову – между нами было два корпуса коня, не более. Я резко натянул поводья. Уставший мой конь встал, а преследователь не успел отреагировать и проскочил вперед. Я постарался не упустить момент – ударил саблей. Неудачно рубанул – удар пришелся вскользь, но тулуп я ему рассек, и кожу – тоже, так как на белом тулупе выступили красные пятна.
Преследователь завертел головой, высматривая меня. Увидев, что я стою на месте, стал разворачиваться. С лобовой атаки хочет рубиться. Хоть он и ранен, но не опасно, ишь – зубы щерит, поквитаться хочет.
Всадник толкнул коня ногами и начал разбег. Я решил схитрить – вытащил пистолет, взял его в левую руку, в правой – сабля. Когда до врага оставалось метров пять-семь, вскинул пистолет. Я-то знал, что он разряжен, но откуда это было знать ему? Может, у меня за поясом была пара пистолетов.
Уловка сработала. Завидев пистолет, направленный в лоб – уж очень свежи были воспоминания о первом из шайки, убитом в начале погони, – враг мгновенно среагировал: упал на шею коня и перенес вес тела на левую ногу, пытаясь прикрыться корпусом коня. Я не упустил момента – второго могло и не быть, и изо всей силы рубанул его по бедру правой ноги. Противник так и не поднялся.
Кони разъехались – я повернул своего. Разбойник свешивался на левую сторону все больше, все сильнее и, наконец, упал. Фу! Невдалеке есть еще один – тот, что упал с убитой лошади. Надо им заняться, а если удастся ранить или в плен захватить, да выяснить – кто навел на меня, было бы совсем хорошо.
Конь мой едва держался на ногах, но недалеко был свежий конь, с которого упал раненый или убитый мною враг. Он стоял возле хозяина. Вышколен, значит, скорее всего – не первый год вместе.
Я слез со своего коня и направился к поверженному врагу. Он еще дышал – даже глаза были открыты, но я видел – смерть его стояла уже рядом. Почти перерубленная правая нога висела на куске кожи, крови натекло много – целая лужа, снег под раненым пропитался красным. Этот уже не боец, да и не допросишь.
Я подошел к его коню. Ба! Да у седла приторочен арбалет, а в чехле – болты. Вот кто в меня стрелял на скаку, да рука подвела.
