Четвертая попытка оказалась удачной. Молодой и веселый ювелир – наверняка подмастерье, осмотрев камень, сказал:
– Таких денег, чтобы камень сей купить, ты в лавках не найдешь. Ступай в крайний ряд, там спросишь лавку Кривого Евстрата. С ним и поговори.
Евстрат оказался не кривым, а косым. Оба его глаза как-то странно косили, и невозможно было понять – на тебя он смотрит или в сторону.
Осмотрев камень, Евстрат бросил:
– Беру!
– Не торопись – сколько заплатишь?
– Сто рублей серебром.
– Договорились. А эти возьмешь?
Я на ладони протянул оставшиеся камни. Ювелир посмотрел по сторонам – а может быть, мне так показалось с его косыми глазами.
– За все камни денег здесь нет. Вот тебе за тот, что договорились. Еще камни есть?
– Есть! – Я решил рискнуть.
– Скажи, куда подъехать, и жди вечером.
– Договорились. Только если придешь не один да с черными мыслями, пеняй на себя.
Я назвал ему постоялый двор.
– Жди, буду непременно.
Я завернул оставшиеся камни в тряпицу и отправился на постоялый двор. Там достал из-за наличника мешочек с камнями, зарядил пистолет, вытащил саблю из ножен и сунул в постель под одеяло. Коли ювелир придет с нехорошими мыслями, я смогу одного застрелить из пистолета и мгновенно выхватить из-под одеяла обнаженную саблю. Некрасиво будет, если он придет с благими намерениями, а я встречу его с пистолетом за поясом и саблей на боку.
Когда начало смеркаться, раздался стук в дверь. На пороге стоял хозяин постоялого двора.
– К тебе гости. Пускать?
– Да, я жду.
Из коридора шагнул в комнату Кривой Евстрат. Я усадил гостя на лавку, сам уселся на постель. Камни в мешочке лежали на столе.
– Вот товар – смотри, оценивай.
Евстрат вытащил лупу, осмотрел каждый камень, что-то бормоча себе под нос и царапая на клочке бумаги. Затем выпрямился.
– Беру все за шестьсот монет. Серебром или золотом?
– Лучше золотом – меньше места занимает.
Евстрат поднялся, приоткрыл дверь. В комнату вошли два бугая. Рука моя невольно метнулась за распахнутую полу кафтана, где находился пистолет. Движение не осталось без внимания ювелира.
– Не торопись, остынь, я купец, а не тать. Меня вся Москва, а то и пол-России знает.
Амбалы внесли сундучок и застыли у дверей. Евстрат отсчитал монеты, сложил их стопками на столе.
– Пересчитай!
– Я смотрел – все верно.
Евстрат не спеша собрал камни в мешочек и уложил в сундучок.
– Претензии есть?
– Нет.
– Я бы с удовольствием обмыл сделку, но дела. Будет еще товар – милости прошу, дорогу знаешь.
Бугаи подхватили сундучок, открыли дверь, и все быстро удалились. Ни фига себе – четко, быстро и с подстраховкой. Такой организации дела на Руси я еще не видел. Вот тебе и Кривой! Мне у него еще поучиться надо.
Я запер изнутри дверь. Дело сделано.
Пересчитав деньги, я уложил все в кожаные мешочки. Выглядело уж больно наглядно, надо бы подыскать что-нибудь более невзрачное.
Заперев дверь на ключ, я спустился к хозяину.
– Не обидели гости-то?
– Нет.
– Я было подумал – долги выбивать пришли, больно здоровы ребятки.
– Мешок купить хочу – нет ли на продажу?
– Как не быть – найдем.
– И покушать – курицу жареную, вина, пряженцев в комнату принеси.
– Все сделаем, гость дорогой.
Через несколько минут мальчишка-половой принес заказанную еду и мешок. Расплатившись и дав на чай, я запер дверь. Деньги большие – надо быть осторожным. За сумму во много раз меньшую могут голову свернуть, а тут – больше двух тысяч. Деньги по нынешним временам просто огромные, не у каждого князя столько наберется. Конечно, у князя есть земля в уделе, крепостные, дома – но монетами?
Как же теперь из Москвы выбираться? Я уложил все мешочки с монетами в принесенный мешок, приподнял от пола. Тяжеловато. Лошадь выдержит лишний груз, но одному ехать столь далеко – опасно. Когда вез в Москву камни – их не было видно, мешок же от чужих глаз за пазухой не укроешь. Ладно, утро вечера мудренее.
Я улегся спать, положив рядом с постелью саблю и пистолет. Свечу на ночь не гасил.
Встал я с первыми петухами – еще затемно, памятуя, что обозы выходят из города рано утром, лишь откроют городские ворота. Плотно поев, расплатился за постой. Мальчишка-прислуга вывел оседланного коня. Я привязал мешок к луке седла, легко поднялся на коня и поспешил к выезду.
У городских ворот уже стояла вереница саней. Возчики кутались в тулупы. В нескольких санях сидели купцы или бояре, прикрытые от мороза медвежьими шкурами.
– Эй, работные, куда путь держим?
– В Торжок.
– В мою сторону, однако и недалеко – за Тверью. Мне бы попутный обоз до Великих Лук.
Я подъехал в голову колонны, к старшему обоза.
– Доброго здоровьица!
– И тебе того же. Чего хотел?
– К обозу вашему прибиться до Торжка.
– Сколько вас?
– Один я, верхом.
– Так мы медленно едем – верхами ты вдвое скорее будешь.
– Спокойнее так.
– А, – понимающе улыбнулся старший. – Оружие есть ли?
Я показал на саблю.
– Это хорошо, лишним не будет. Меня Михаилом величать.
– Юрий, из Пскова.
– В хвосте обоза езжай, там на трех санях селяне едут, окромя топоров – оружия никакого.
– Договорились.
Обоз выехал за ворота, тянулся по узким и кривым улицам предместья. С обеих сторон тянулись небогатые, а кое-где и совсем убогие избенки работного люда.
Наконец выехали в чистое поле, лошади на проторенном санном пути добавили хода.
Версты через две свернули на реку. Здесь ехать было лучше – лед гладкий, присыпан снежком, подковы не скользили.
Ехали мы до первой остановки долго, да и остановились на полчаса, не более. Задали лошадям овса, сами погрызли промерзших сухарей. И только поздно вечером въехали в ворота постоялого двора, заполнив всю обширную территорию.
Мальчишка-слуга отвел мою лошадь в конюшню, я же с мешком денег прошел внутрь – в тепло, снял небольшую, но отдельную комнату, попросив, чтобы ужин принесли туда. Поев, сразу улегся спать – за день на морозе подмерз, проголодался и устал. Если мы будем ехать такими темпами, до Торжка доберемся только за неделю. Домой же хотелось попасть скорее – повидать сына и Дарью, отмыться в баньке, поесть домашних щец и пирогов.
