На душе было весело, и не только у нее. Несмотря на усталость, на полную неопределенность, что будет завтра, им всем было удивительно легко на душе, и хотелось говорить, и петь, и, может быть, даже сплясать. И они говорили, перебирая сегодняшние и вчерашние события, и пели. Левко знал множество песен и хорошо умел петь. У них в слободе девушки любили его слушать, а он любил и пошутить с ними, и покрасоваться. Лиску удивляло, что он, вопреки обыкновению, не заигрывает с Наирой, не пытается над ней шутить, не рассказывает ничего о себе и держится с ней очень сдержанно, если не сказать осторожно. «Может быть, она ему совсем не нравится, – подумала Лиска, – а может…». Но как бы там ни было, а песня его была хороша. Девушки попросили его еще спеть и пели вместе с ним. Потом вспомнили еще одну, уж совсем веселую песню, и даже сплясали.
Вечер тем временем, разродясь пламенным закатом, закончился, и наступила теплая тихая ночь. Девушки, само собой, пожелали искупаться. Наплескавшись под звездами, они вернулись к костру и уговорили-таки искупаться Левко. Когда он, уважив девушек, вернулся, они решили, чтобы всем было счастье, искупать и Руша. Подняли мирно спящего зверя и, не слушая Левкиных увещеваний, бултыхнули его в источник. Руш, впрочем, особенно не протестовал, даже поплавал немного, потом выбрался совершенно мокрый и лез греться ко всем на колени. Кончилось тем, что Наира завернула его в полотенце и отдала до полного высыхания в руки возмущенного такой несправедливостью Левко. Наконец все угомонились, уселись у костра и поставили греться чай.
Небо совершенно расчистилось, освободив место бесчисленным тысячам звезд. Их тихий голубоватый свет, мягко стелющийся по камням, верхушкам деревьев, ребрам гор, придавал всему окружающему ландшафту призрачный, фантастический вид. Лиска никогда раньше не была в горах, и они впервые сияли для нее своей волшебной красотой. Она подумала, что если бы сейчас прямо здесь, среди скал, появились драконы, они были бы очень кстати.
Левко, будто услышав ее мысли, откликнулся:
– Кстати, за целый день мы еще ни одного дракона не видели.
Наира поежилась в ответ.
– Лично я этому очень рада. Честное слово, я всегда мечтала об этом, а вот сейчас случись им появиться – ума не приложу, что делать. У нас кроме талисманов, которыми мы почти не пользуемся, и ножей, которые представляют опасность разве что для сыра и колбасы, ничего нет. А того немногого, что я умею, боюсь, не хватит и на одну встречу, если она окажется недружелюбной. Я даже с талисманами почти не умею обращаться.
– А разве бабушка тебя ничему не научила? – Лиске всегда казалось, что уж кому повезло, так это детям и внукам всяких знахарей, травниц, и, конечно, магов. Их-то обязательно всему научат.
Наира пожала плечами и, как Лиске показалось, не очень охотно ответила:
– Чему могла, конечно, научила, правда, почему-то очень поздно: кое-что начала показывать и рассказывать всего года три назад. И, оказывается, чтобы научить кого-нибудь обращаться с магией, кроме учителя нужно еще довольно сильное магическое поле, нужно место, где много магической энергии. Опытный маг может нащупать и слабый поток и использовать его с толком, а ученик и сильных поначалу не чувствует или не различает, не говоря о том, чтобы как-то их применить. Она хотела привести меня сюда, чтобы здесь учить. Но последние года два она старалась не уходить надолго из Ведунцов из-за банды Шермета и из-за Верши, а этой весной слегла…
Наира молча смотрела на тлеющие угли костра, а потом плавным неторопливым движением вытащила двумя пальцами прямо из костра черно-багровый уголек, положила его себе на ладонь и с лукавой улыбкой дунула на него. Уголек вспыхнул и вырос вдруг на ладони большим цветком с лепестками из живого огня. Через секунду цветок взмахнул лепестками и стал громадной бабочкой с переливающимися пламенным перламутром крыльями. Лицо девушки озаряли алые отблески. Она весело сверкнула глазами и протянула бабочку Лиске.
– Держи, не бойся. Она не жжется.
Лиска и не боялась. Зачарованная, она приняла это чудо в ладонь и любовалась несколько секунд, пока бабочка не порхнула вверх, чтобы растаять в ночном небе. От нее остались только крошечные золотистые искорки, которые еще долго кружились в потоке теплого воздуха над костром.
Однако чудеса чудесами, а пора было ложиться спать, что друзья и сделали, завернувшись в плащи и устроившись, кому где показалось удобнее. Руш, естественно, грелся бод боком у Лиски. Она долго не могла уснуть, переполненная впечатлениями этого дня, однако усталость в конце концов сделала свое дело.
Глава 14
…Ночная прохлада, тишина, холодный лунный свет, царящий повсюду, и горы внизу. Она парила над вершинами, облетая их широким кругом, скользила над ущельями, над ощетинившимися лесом утесами, над дремлющими серебряными луговинами и над голым камнем горных хребтов. Все сужая и сужая круги, она замедляет свой полет и наконец зависает над каменистым плато. Внизу, изрезанная глубокими бороздами странной формы, большая светлая серо-сиреневая каменная плита. Ближе к краю поблескивает водной гладью налитая до краев почти круглая впадина. В центре слегка колышется темное пятно водорослей. Ниже, ниже. В самом центре густая чернота, все приближающаяся и заполняющая собою все…
Лиска проснулась, рывком села и оглянулась по сторонам. Вовсю хозяйничало утро. Щебетали в кустах малиновки. Опаловой дымкой на траву осела роса. На небе ни облачка. Она тряхнула головой, прогоняя остатки странного сна, и, чтобы окончательно проснуться, начала причесываться.
Проснулся Левко, встал, прошелся по поляне вокруг кострища, огляделся и недоуменно нахмурился.
– Что-то я ничего не понимаю. Мы шли вчера по таким опасным, как все уверяют, Драконовым горам, да и правда, опасным, сами видели, чуть не попали под обвал. Потом заблудились, да так странно, что оказались там же, откуда вышли, и после всего этого как ни в чем не бывало резвились весь вечер и спать улеглись в полной беспечности. Ночуем под открытым небом и никого даже в дозор не выставили и ничего за собой не убрали. Ты погляди: топор вон у костра лежит на самом видном месте, ножи валяются где чей. И продукты не убрали – хоть бы мышей постеснялись.
Лиска, склонив голову набок, оценила ситуацию.
– Действительно странно. Часового мы обязательно должны были оставить, а нам это почему-то даже в голову не пришло.
Поднявшаяся к этому времени Наира, тоже слегка нахмурилась, взглянув на топор, брошенный у костра апофеозом легкомыслия. Но сказала только:
– Надо будет учесть на будущее. А пока хорошо бы сегодня дойти до Кареглазой, здесь вроде бы недалеко.
Действительно, до Кареглазой, казалось, рукой подать. Освещенная утренним солнцем, она была видна во всех подробностях. К обеду вполне можно было бы до нее добраться, если не случится ничего непредвиденного.
Они быстро умылись, позавтракали и отправились в путь, радуясь тому, что погода хорошая, ближайшая цель видна совершенно ясно, и сбиться с пути, стало быть, совершенно невозможно.
