А. Проханов: — Да. И держала их всегда в каких-то катакомбах. На время их показывали, потом опять туда опускали. Идет ли речь о «Памяти», идет ли речь о Бар-кашовском движении, идет ли речь о газете «День», которую расстреляли из танков, идет ли речь о стремлении новой волны русских интеллектуалов соотнестись друг с другом и образовать какое-то интеллектуальное движение или какой-то клуб — все это проваливалось или все это давилось.
И вдруг на фоне всего этого возник Изборский клуб. Это неожиданное и, в общем, громадное движение, когда власть сначала смотрела сквозь пальцы на объединение двух десятков русских интеллектуалов, затем она, присмотревшись к тому, что из этого она может иметь, она стала поощрять это движение…
Н. Болтянская: — А вы себя считаете русским интеллектуалом, Александр Андреевич?
А. Проханов: — Конечно, да.
Н. Болтянская: — А меня?
А. Проханов: — А тебя — нет. Ты вообще не интеллектуалка.
Н. Болтянская: — Как это так? Как вам не стыдно?
А. Проханов: — Ты — шансонье.
Н. Болтянская: — А, то есть это слово ругательное? Эта роль ругательная, и попрошу ко мне ее не применять.
А. Проханов: — Да почему она ругательная? Это нечто эфемерное и легкомысленное, прозрачное.
Н. Болтянская: — Ничего прозрачного на мне нет.
А. Проханов: — Сквозь тебя можно смотреть на солнце как сквозь стрекозу, понимаешь? Так что…
Н. Болтянская: — У вас мания величия, моего причем.
А. Проханов: — А тебе хочется быть интеллектуалкой?
Н. Болтянская: — Не знаю. Я вас спрашиваю. Здесь вопросы задаю я.
А. Проханов: — Слава богу, что ваше развитие идет все равно в асимметричную сторону. Ваше место — это подмостки, это обожание, это розы, это флирт. А что касается серьезной, глубокой идеологической работы…
Н. Болтянская: — Серьезных дел — то это нам, да? Вам, да?
А. Проханов: — Да. Да-да-да.
Н. Болтянская: — Александр Проханов у нас в гостях, подводит итоги уходящего года. Правда, герой пока так и не выведен, несмотря ни на что. Но, видимо, он просто сидит в этой студии.
А. Проханов: — Герой перед вами.
Н. Болтянская: — Да, я, собственно, именно об этом и говорю. Александр Андреевич, шутки шутками, но вот вам, пожалуйста. Мосгордума запретила проводить автопробеги в пределах Садового кольца. Закон, позволяющий проводить публичные акции в аналогах Гайд-парка в Москве без уведомления властей, принят Мосгордумой на последнем пленарном заседании 2012 года. Вам нравится эта идея или не очень?
А. Проханов: — По Садовому кольцу вообще нельзя проводить никакие ни пробеги, ни проходы. Оно забито, оно замуровано. Поэтому какой-то идиот, который захочет совершить там автопробег, он должен потратить на это будет ближайшие 100 лет. Поэтому это не актуальный закон.
Н. Болтянская: — Вы знаете что, Александр Андреевич? Когда это надобно «Единой России», почему-то всегда находятся ресурсы.
А. Проханов: — Да нет там ничего. Никаких «Единой России» там нет…
Н. Болтянская: — Не ходят?
А. Проханов: — Да, не ходят. Кольцо стоит. Вообще Москва — город, непригодный для политических манифестаций… Он пригоден только для таких коллективных смертей в тяжелые морозные дни. Оставим трепать Собянина — это один из самых несчастных людей нашего времени.
Н. Болтянская: — Эка вы меня отвлекаете на ложное направление.
А. Проханов: — А что вы хотели-то?
Н. Болтянская: — Я хотела истины, Александр Андреевич.
А. Проханов: — Не дождетесь.
Н. Болтянская: — Ну, я постараюсь. Я очень постараюсь. Я сейчас обращусь к нашим дорогим слушателям, которые задают вам бесконечные вопросы. «Вы за усыновление российских сирот американцами или нет? Попрошу раскрыть, почему?» — спрашивает Андрейка.
А. Проханов: — Как они мне осточертели, эти все законы.
Н. Болтянская: — Или Андрейки?
А. Проханов: — И они тоже. Я уже несколько раз выказывался по этому поводу. Закон Магнитского…
Н. Болтянская: — Антимагнитского.
А. Проханов: — Нет, закон Магнитского. Американский закон Магнитского — это блестящий закон. Он глубоко продуман, и он как гарпун бьет в самое больное место российского властного истеблишмента. И это, по существу, блестяще сработанное оружие, организационное оружие, с помощью которого Америка поражает Россию в очередной раз в очередном месте.
Н. Болтянская: — А для чего?
А. Проханов: — Ну, им нужно это просто.
Н. Болтянская: — Ну почему? Зачем? Почему нужно-то?
А. Проханов: — Оружие предполагает обмен ударами. В ответ на этот очень мощный и тонкий организационный удар должен был бы последовать контрудар.
Н. Болтянская: — Тонкий и мощный.
А. Проханов: — Эффективный, по крайней мере. И наши депутаты, наши стратеги придумали этот ответ.
Н. Болтянская: — А почему по детям-то?
А. Проханов: — Они придумали этот ответ. Но они скверно его придумали, потому что они в этот ответный закон внесли компоненту детей-сирот. И эта компонента детей-сирот подставила депутатов под мощнейший либеральный удар. Вот уже две недели идет дикая истерика по этому поводу, раскручивается мощнейшая пропагандистская кампания против Думы, против депутатов, против властных российских элит.
Н. Болтянская: — Александр Андреевич, извините, а вы были когда-нибудь в детском доме?
А. Проханов: — Стоп, стоп. И вместо того, чтобы отразить удар, который донесся сюда из Вашингтона, этот удар усилен благодаря непродуманным ответным мерам. По существу, депутаты, собирались швырнуть бомбу…
Н. Болтянская: — Перчатку.
А. Проханов: — Бомбу. А эта бомба взорвалась у них в руках. И вот она рвет их у нас на глазах. То же самое было, кстати, и с Pussy Riot. Вместо того чтобы плавно, изящно, легко и глубинно ответить на это, два или три месяца шла чудовищная истерика по поводу Pussy Riot. И в этой истерике, конечно, проиграли и РПЦ, и власть как таковая. История повторяется. Меня это страшно раздражает. Я считаю, что Россия не имеет организационного оружия, она не может ответить адекватно на наносимые ей постоянные удары. Это огромная трагедия. Кстати, Изборский клуб, о котором говорят, он будет создавать организационное оружие ответа. Дети здесь не причем, на детей наплевать всем — и депутатам на детей наплевать, на детей наплевать и родителям этих несчастных детей-даунов, которые со стороны либералов льют крокодиловы слезы. Это все…
