О. Бычкова: — Но для этого надо иметь ярко выраженного сформулированного врага и потенциального противника.
А. Проханов: — Враг есть, он сформулирован… Поручите мне, Проханову, я вам сформулирую врага сразу же после эфира.
О. Бычкова: — А вы возьмете просто ваши старые заготовки, достанете из ваших архивов папки, сдуете с них пыль…
А. Проханов: — Я их не прятал. Оль, никогда я их не прятал.
О. Бычкова: — Просто они там лежат давно.
А. Проханов: — Я их тащил обычно в эфир «Эха Москвы» и здесь постоянно их зачитывал. То есть образ врага — он перед нами. Просто для того, чтобы совершить рывок, нужна гигантская воля. Гигантская политическая воля. Об этом я уже говорил до перерыва. А если эта воля найдется и если это не просто словеса, а желание спасти государство и свою личную, как бы, судьбу и жизнь, близких людей, то это потребует, конечно, огромных чисток. И от этой криминальной Государственной Думы ничего не останется. Может, вообще от Думы ничего не останется. Потому что я недавно прочитал с изумлением материалы, которые говорят, что в США подготовлены мероприятия и законопроекты об уничтожении парламентских форм правления.
О. Бычкова: — Где?
А. Проханов: — В США. На случай…
О. Бычкова: (смеется)
А. Проханов: — На случай чрезвычайной ситуации. А чрезвычайная ситуация… Ну, нам-то смешно, потому что у нас только что кончился сезон дачный. Но мир вступает в чрезвычайные ситуации, которые потребуют гигантских мобилизационных усилий. Хотел сказать «всего человечества», но это означает ничего не сказать. Во всяком случае, стран в целом. И американцы, которые просчитывают все элементы, в том числе ядерную войну, когда подводные лодки России приплывают к Флориде и находятся там, а американцы не могут их различить. Они просчитывают все ситуации, в том числе ситуации катастроф самых разных военных. И там разрабатывают… Там есть комиссия, она была еще создана, по-моему, при Буше…
О. Бычкова: — Нет, ну, Александр Андреевич, понятно, что если происходит чрезвычайное происшествие в любой стране, то вводится специальный режим управления. Потом он отменяется. В этом нет ничего нового.
А. Проханов: — Когда кончается чрезвычайное обстоятельство. Ну да.
О. Бычкова: — Да. Когда лодки российские уплывают обратно в Черное море или где они там находятся…
А. Проханов: — То начинают опять фигурировать…
О. Бычкова: — Да. А потом оказывается, что эти лодки были виртуальными.
А. Проханов: — Так вот страна, именуемая Россией, находится в чрезвычайной ситуации. Я вам говорю, что либо этот рывок будет совершен, и под этот рывок будет введен мобилизационный проект со всеми вытекающими обстоятельствами… Либо рывка не будет, а будет нарастание этого абсурда, сквозь который вдруг в какой-то момент просунется страшная харя всеобщей, вселенской российской беды.
О. Бычкова: — А она еще не просунулась?
А. Проханов: — Нет, она не просунулась, потому что ее…
О. Бычкова: — Она уже, по-моему, в дырочку подсматривает и подмигивает вам.
А. Проханов: — …ее от нас отделяет тонкий слой хорошо издаваемых газет типа «Коммерсантъ» и «Ведомости». Сквозь газету «Завтра» она уже просунулась.
О. Бычкова: — То есть «Завтра» — плохо издаваемая газета?
А. Проханов: — «Завтра» — уже дыра. Дыра, через которую хлещет вот эта страшная беда, которая идет на Россию.
О. Бычкова: — То есть вас даже 12+ не спасет.
А. Проханов: — 4+. Беда захватит всех, в том числе младенцев.
О. Бычкова: — Ну да, ну да. Давайте, знаете что? Вот, возвращаясь к этой истории с Карабахом. Вы сами об этом заговорили, и я, конечно, вспомнила еще один сюжет этих дней — историю с азербайджанским офицером, который зарубил топором армянского офицера, отсидел несколько лет (восемь, по-моему) в Венгрии, а потом был возвращен, экстрадирован в Азербайджан. И немедленно помилован президентом Алиевым, да еще с массой почестей всяких: и квартиру он получил, и заработок за восемь лет ему вернули, и звание повысили, и чего там только ни произошло. И теперь чуть ли не героем он там ходит, по крайней мере, некоторые его таковым считают. Не чревато ли это новым конфликтом?
А. Проханов: — Нет, это не чревато новым конфликтом. Это свидетельство того, что прежний конфликт продолжается. Никакого нового конфликта быть не может. Длится старый конфликт, жестокий беспощадный конфликт, при котором, скажем, ненависть к армянам в Азербайджане становится фактом государственной политики. Боюсь, что то же самое происходит и в Армении. Ненависть армян к азербайджанцам становится фактором государственной идеологии, государственной политики. Это результат того, что Горбачев в свое время сказал «Пусть регионалы занимаются своими проблемами».
О. Бычкова: — А вы заметили, как Россия сейчас самоустранилась от этой истории? Потому что единственная страна, единственный посредник, который мог быть между ними, которого признавала и та, и другая сторона, была Россия. А Россия слилась.
А. Проханов: — Нет, Оль, Россия не может вмешаться в отношения Ингушетии и Чечни. Причем здесь Россия? Что она может сказать? Ничего она не может сказать. И Азербайджан, и Армения во многом…
О. Бычкова: — Если она не может Чечню с Ингушетией как-то разрулить, если она не может ничего сделать для Азербайджана с Арменией, зачем она тогда в Сирию лезет, скажите мне, в таком случае?
А. Проханов: — Она лезет в Сирию, потому что она прекрасно понимает, что крушение…
О. Бычкова: — Сирия гораздо дальше, даже чем Азербайджан.
А. Проханов: — Она ближе. Сирия находится в Подмосковье. Крушение Сирии — это прямой…
О. Бычкова: — Асад уже приехал к нам?
А. Проханов: — Да. Он приехал.
О. Бычкова: — В Барвиху?
А. Проханов: — Ну, не то, что Башар… Все люди, которые двигаются с оружием из Ирака, из Ливана, они все рвутся в Подмосковье. То есть они рвутся в подбрюшье среднеазиатских наших республик. И все, что сейчас происходит в Сирии, это транслируется в Среднюю Азию. Борьба России за Сирию — это борьба за безопасность на южных границах. Это ясно политологам. И американцам это тоже ясно.
