К. Басилашвили: — Политический лидер — это Холманских, вы считаете?
А. Проханов: — Да, Холманских. Я думаю, что он просто хотел каждому из этих, в общем, несчастных и таких неухоженных, непричесанных либералов, которые бродят по бульварам, путаясь и разбивая эти несчастные шатры свои, он хотел просто приставить в виде денщика крепкого уральского мужика, чтобы тот как бы помогал ему, следил, если тут кто-нибудь поскользнется или оступится, поддержал. Так что это были самые хорошие намерения.
А что касается правительства…
К. Басилашвили: — А вот вопрос можно я сразу же задам? Ну, в досылку к вашему мнению, которое прозвучало раньше. А кто назначил Дворковича, Шувалова? Разве не Путин? А вы вот так против.
А. Проханов: — Ну, конечно, Путин. А кто назначил Путина? Разве не Господь Бог?
К. Басилашвили: — Господь Бог.
А. Проханов — Стало быть, перст божий на лбу у Шувалова и Дворковича.
К. Басилашвили: — Ну хорошо, а правительство?
А. Проханов: — О правительстве. Мы говорили, что Путин перешагнет эту черту выборов и вынырнет как Иван Царевич из этого котла другим — в новых одеяниях, с новым лицом, и будет «Путин 02». Вот, судя по правительству, этого не произошло. Люди, которые сейчас наполнили кабинет, — это, в общем, в основном заместители тех, кто управлял страной в предшествующий очень долгий период. А предшествующий период был периодом стагнации, периодом, в лучшем случае, застоя. Но вообще — это период стагнации. И вот эта вся группировка, которая сейчас перекочевала в основном в администрацию президента, она управляла так, что страна неуклонно валилась на бок. И сейчас к управлению пришли их помощники, их заместители. То есть, по существу, их двойники. И поэтому это правительство — это не правительство модернизации. Мы ждали модернизации, мы чаяли развития, и по-прежнему ждем и чаем развития. Это не правительство развития.
Есть люди, которые готовы возглавить это развитие по разным направлениям. Из всех, кто здесь в правительстве присутствует, один человек у меня ассоциируется с развитием — это Рогозин. Единственный. Он взял ВПК. В ВПК сейчас идут деньги, немалые деньги. Он управляет движением этих потоков, он стремится, чтобы эти потоки не были рассредоточены. Он создает интеллектуальные центры. Но он один. Хотя, это немаловажно, потому что во многом развитие — это развитие военно-промышленного комплекса. Там сосредоточены идеи, там сосредоточена техника, научные открытия, футурология, будущие военные конфликты, судьба государства, его суверенитета. И поэтому Рогозин находится на ключевом посту.
Министр обороны, несчастный Сердюков, который настолько уже изнывал, находясь на этом месте, окруженный недоброжелателями как среди военных, так и среди публики, и я знаю, что он просился на отдых, на другие отрасли, на какой-нибудь регион. И Путин его не пустил, оставил его на месте.
К. Басилашвили: — А Колокольцев? Вот, новое назначение.
А. Проханов: — «Я мальчик-колокольчик из города Динь-Динь». Я помню такую песню.
К. Басилашвили: — Ну почему? В Москве все-таки он себя проявил за короткий срок.
А. Проханов: — Ну, я думаю, что, наверное, это серьезно.
К. Басилашвили: — Победим коррупцию?
А. Проханов — Нет, он не победит коррупцию, он взял на себя, конечно, неблагодарную такую роль, потому что МВД является сейчас объектом такого тотального подавления со стороны либеральной публики.
К. Басилашвили: — Либеральных сил, конечно.
А. Проханов: — Конечно. И стоит случиться какому-нибудь событию, как вся стая, огромная стая — клювастая, носастая — слетается и сразу начинает долбить эту структуру. И поэтому он, Колокольцев, конечно, как бы лег под топор, лег под железные пилы. Я ему не завидую. Хотя, конечно, у МВД впереди, видимо, немалая роль.
К. Басилашвили: — А вы видите в перспективе конфликты между этими, как уже называют, двумя правительствами, одно из которых сосредоточилось в администрации президента?
А. Проханов: — Нет, я не вижу глубокого конфликта. Я допускаю нарастание конфликта между Медведевым и Путиным самими.
К. Басилашвили: — То есть вы думаете, этот сериал, за которым мы напряженно следили, продолжится?
А. Проханов: — Ну, мне кажется, этот сериал не кончался, просто пошла вторая или, может быть, третья серия этого занимательного кино. Но конфликт будет продолжаться. Я не знаю, будет ли он носить политический характер, будет ли он носить только психологический характер, будет ли он носить характер схватки окружений, схватки камергеров? А эта схватка неизбежна. Во всяком случае, это конфликт очень неприятный, может быть, трагический, потому что двоевластие в любой форме кончается взрывом системы и гибелью страны. Двоевластие Хасбулатова и Ельцина, знаете, чем кончилось? И двоевластие Горбачева и Ельцина, знаете, чем кончилось?
К. Басилашвили: — Тотальной демократией. «Правительства нет, все министры — замы, а все решают те, кто в администрации президента».
А. Проханов — Нет, не тотальной демократией кончится — тотальной смертью народа. Семь миллионов людей в условиях демократии исчезли. И продолжают исчезать.
К. Басилашвили: — «Как думаете, что должен делать народ, глядя на нынешнее правительство?» — Алан из Самары спрашивает вас.
А. Проханов: — Я боюсь, что возможно слияние Поклонной с Болотной.
К. Басилашвили: — То есть?
А. Проханов: — То есть та часть народа, которая оказывала доверие власти, боясь, что хаос поглотит не просто Путина, а поглотит русскую государственность, полагая, что русская государственность может выстоять только при условии немедленной модернизации, немедленного рывка, — вот эта часть людей, боюсь, будет разочарована. И я отношу себя к этой части людей.
Видите ли, когда я видел лицо господина Дискина, который уповал на эволюционный путь модернизации, я понял, что никакой модернизации не будет, потому что никакой эволюционной модернизации в условиях нехватки исторического времени, в условиях надвигающихся на нас огромных опасностей, кризисов, в том числе военных, никакого эволюционного развития быть не может, возможен только рывок. Либо рывок, либо ничего.
К. Басилашвили: — Я хотела, чтобы вы пояснили вашу мысль о слиянии Болотной с Поклонной. Вы имеете в виду какие-то массовые выступления?
А. Проханов: — Я говорю сначала о социальной психологии.
