– Садитесь, бойцы. В общем, тут такое дело: вас приказано срочно отправить в расположение корпуса, для чего – не знаю. Вероятно, это как-то связано с пленным, мне не докладывали. Но транспорта у меня нет, единственную машину забрал товарищ лейтенант госбезопасности Батищев, а гужевой транспорт самим нужен, пушки тягать да телеги с ранеными. Придется идти пешком, это около двадцати километров. Сопровождение дам, хотя у меня каждый штык на счету, два часа назад немцы прорвали фронт в нескольких местах. Одна из танковых частей при поддержке мотопехоты идет в нашем направлении, часа через три будут здесь. Батальон, – видимо, вспомнив, сколько у него осталось людей, комбат раздраженно дернул щекой, – выступает на позиции.
– Товарищ майор, разрешите обратиться? – дождавшись паузы, произнес Леха.
– Слушаю, сержант.
– Позвольте остаться с вами? – Боковым зрением Леха отметил, как изменился в лице летун. – С пулеметом я обращаться умею, сами видели, да и не место мне в тылу, когда немец прет. Разрешите в бой?
– У меня приказ! – отчеканил тот, хоть в глазах мелькнуло нешуточное уважение. И удивление: ну, еще бы, есть возможность уцелеть, причем подтвержденная приказом вышестоящего начальства, а он…
– Вы сами сказали, что идти около двух десятков кэмэ. Это полдня пути. Если немцы прорвутся, легко нас догонят, они-то на своих двоих топать не станут. Нам что, снова по лесам прятаться? Надоело, честное слово.
– А меня, если вас убьют или в плен захватят, под трибунал? – уткнувшись взглядом в стол, пробурчал тот.
– Если не остановить немцев, боюсь, некому будет под трибунал идти. Мертвых и победителей не судят…
Майор рывком поднялся со своего места, мучительно скривившись от вызванной резким движением головной боли. Швырнул на столешницу неприкуренную папиросу. Вперился бешеным взглядом в лицо парня. Глаз Леха не отвел. Борисов же испуганно замер, с ужасом глядя на товарища.
– Что себе позволяешь, сержант?! Не много на себя берешь? Мальчишка! Да у тебя даже военного билета нет, какой ты, на хер, боец?
– Такой же боец, тарщ майор, как все! А военный билет? Он мне что, воевать поможет? От пули или осколка защитит? Мое место в окопах, с пулеметом. А товарищ пилот вторым номером пойдет. Вы только распорядитесь оружие вернуть и патронов бы трофейных, у меня всего одна неполная лента осталась.
Тяжело опустившись обратно на ящик, комбат несколько секунд молчал. Затем подобрал папиросу, прикурил, сломав несколько спичек, и поднял глаза:
– Приключения твои мне сначала выдумкой показались, Степанов, уж больно все легко да гладко выходило, а сейчас вот поверил. Сумасшедший ты. Или смерти не боишься, а таким везет. Ладно, хрен с тобой, коль уж такой борзый, то воюй, у меня каждый человек на счету, тем более обученный пулеметчик. Борисов, а ты чего молчишь? Остаешься с товарищем? Ты пилот, в пехоте тебе делать нечего, так что сам решай. Приказ штаба никто не отменял.
– Так точно, товарищ майор, – с трудом выдавил тот сквозь ставшее внезапно шершавым горло.
– Что именно «так точно»? – едва ли не впервые за все время их знакомства улыбнулся «батя». – Ты уж определись, парень. Так точно остаюсь или так точно отправляюсь в тыл?
– Остаюсь. Прошу зачислись вторым номером пулеметного расчета, – четко отрапортовал летун, судя по бледности лица, ошарашенный собственной смелостью.
– Добро. Поступаете в распоряжение командира третьей роты, у них как раз пулеметчика убило. Насчет пулемета с ним решите, скажете, я приказал. С патронами тоже разберетесь, должны остаться трофеи. Был у нас германский пулемет, жаль, осколком повредило. Но пару коробок с лентами вроде оставались. Свободны, оба.
– Спасибо, товарищ майор, – поблагодарил Алексей.
– За что благодаришь, дурень? – с тоской пробормотал комбат. – За смерть?
– Ну, это мы еще поглядим, тарщ майор. Помирать я пока не собираюсь. Нам с товарищем сержантом еще до Берлина топать…
Ротный, лейтенант Черемышев, оказался вполне нормальным парнем, даже с чувством юмора, что, как успел заметить за эти дни Леха, было для предков не слишком типично. Выслушав короткий доклад, он оглядел десантника с ног до головы и ухмыльнулся:
– Да уж, братец, видок у тебя, конечно…
Остановив пробегающего мимо бойца, велел «метнуться мухой» и привести какого-то ефрейтора Гурова, который «хоть и куркуль недобитый, но человек неплохой». О чем-то негромко пообщавшись в стороне с подошедшим немолодым мужиком с лицом типичного хуторянина средней руки, призывно махнул Степанову рукой:
– Сержант, ступай с Михалычем, он тебя хоть как-то обмундирует. Мухой давай, одна нога здесь, другая тоже здесь. Десять минут на все про все. Бегом, бойцы.
По дороге ефрейтор немного побурчал насчет того, что «и шо с того, шо я каптерщиком числюсь? Рожаю я эту форму, што ли? Вечно товарищ лейтенант придираются». Но, покопавшись в одной из укрытых под деревьями телег, со вздохом выдал Алексею видавшие лучшие времена галифе, вылинявшую до белизны гимнастерку с голыми малиновыми петлицами и пилотку, сразу предупредив, что исподнего, ремня и обуви нет. Спорить Леха, разумеется, не стал: и на том спасибо, уж больно надоело походить на бомжа. Отойдя подальше в заросли, сразу же переоделся, перепоясавшись собственным ремнем. Припомнив, как это делали герои кинофильмов, оправил гимнастерку, загнав лишние складки за спину. Ну вот, хоть на человека стал похож! Фасончик, конечно, непривычный, да и пилотка на пару размеров меньше, чем нужно, но это не страшно. Переложил в карман мобильник – ты смотри, не потерял! А вообще, осторожней нужно быть, совсем он про сей будущанский девайс позабыл. Вот приказал бы контрразведчик карманы вывернуть – и все, приехали. Это тебе не фонарик, за трофей не выдашь. Может, выкинуть от греха подальше? Прикопать, вон, под кустиком – и всех делов? Как-то жалко, единственное, что о его времени напоминает… Ладно, пока оставим, нужно только не забыть поглубже в ранец запихнуть. Все, хватит время тянуть, лейтенант просил поскорее обернуться.
Ротный с Борисовым ждали его на прежнем месте. В руке летун, о чем-то оживленно беседующий с лейтенантом, держал за ремешки пару пошарпанных, но вполне целых касок. Подобные Леха и сам застал, когда курс молодого бойца проходил. Как там они назывались, «СШ-40» вроде? Хотя нет, в «учебке» у них уже какая-то более поздняя модификация была, немного другой формы. У ног Василия лежали две малые пехотные лопатки в брезентовых чехлах, и парень мысленно вздохнул. Ну, разумеется, как без этого? «Лопата – друг солдата», угу. Похоже, придется им сегодня нехило землицы покидать.
– Вот, совсем другой человек! – одобрительно сообщил ротный, оглядев его с головы до ног. – Ботиночки, конечно, не уставные, да и пистолет тебе не положен, ну да у меня на этот счет никаких распоряжений вышестоящего командования не имеется. Мне передали, что ты пулеметчик?
– Так точно, тарщ командир, – четко ответил Леха, пока еще не решив, как себя вести с этим улыбчивым лейтенантом. – Вообще-то, я в разведвзводе служил, но и с пулеметом управляться умею.
