– Да, – спокойно сказала Энея.
– И разве не Центр, – сердито продолжал я, напрочь забыв про счет на пальцах и про то, что мы, собственно, говорим об ошибках старого поэта, – создал эту особь женского пола… эту… эту тварь… ведь она отрубила бедному А.Беттику руку на Роще Богов и, не вмешайся тогда Шрайк, унесла бы твою голову в сумке? – Я погрозил неизвестно кому кулаком, так я был зол. – Разве не этот сраный Центр пытался прикончить меня заодно с тобой и, наверное, таки прикончит, если у нас хватит дури когда-либо опять сунуться в пространство Ордена?
Энея кивнула.
Я почти задыхался, как после спринтерской дистанции.
– Ну и? – неубедительно закончил я, разжимая кулак.
Энея коснулась моего колена – и, как всегда, меня словно током дернуло.
– Рауль, я не утверждала, что Центр не замышляет всякие пакости. Я всего лишь сказала, что дядюшка Мартин ошибался, изображая его врагом человечества.
– Но если все это правда… – Я в ошалении замотал головой.
– Это элементы Техно-Центра напали на Гегемонию перед Падением, – пояснила Энея. – Мы знаем – ведь мой отец побывал там с Уммоном, – что Техно-Центр не пришел к согласию по многим вопросам.
– Но… – начал я.
Энея подняла руку, и я умолк.
– Они использовали наши нейронные сети для создания своего проекта Высшего Разума, но ни из чего не следует, что это повредило людям.
Ну и ну! Вот это объяснение – при мысли о том, что ИскИны используют человеческие мозги как нейронную пузырьковую память, меня чуть не вывернуло наизнанку.
– Они не имеют права!
– Конечно, нет, – согласилась Энея. – Им бы следовало спросить разрешения. И что бы ты сказал?
– Что?! Трахнуть себя в задницу! Вот что! – завопил я, тут же осознав всю абсурдность подобного пожелания применительно к ИскИнам.
Энея улыбнулась.
– Ты должен помнить, что мы использовали их ментальную энергию для наших собственных целей больше тысячи лет. Не думаю, что мы спрашивали позволения их предков, когда создали первый кремниевый ИскИн… или первый магнито-пузырьковый… или на основе ДНК.
– Это совсем другое. – Я сердито отмахнулся.
– Ну да, конечно. Группа ИскИнов, носящая прозвище Богостроителей, создала для людей немало проблем в прошлом и еще создаст в будущем – включая попытку убить нас с тобой, – но они всего лишь часть Техно-Центра.
Я покачал головой.
– Не понимаю, детка, – сказал я уже немного мягче. – Ты действительно утверждаешь, что есть плохие ИскИны и хорошие ИскИны? Ты что, забыла – они же на самом деле рассматривали вариант полного уничтожения человеческой расы! И они ведь это сделают, даже если мы попробуем им помешать. Ну так и что, по-твоему, они не враги человечества?
Энея опять коснулась меня. В темных глазах читалась тревога.
– Не забывай, Рауль, человечество уже было близко к самоуничтожению. Капиталисты и коммунисты готовы были взорвать Землю, а ведь тогда была только одна планета. И ради чего?
– Ну да, – вяло согласился я, – но…
– А Церковь и сейчас готова уничтожить Бродяг. Это геноцид… и мало того – геноцид в невиданных доселе масштабах.
– Ну… Церковь… да и многие другие… не считают Бродяг человеческими существами.
– Ерунда! – возразила Энея. – Они человеческие существа. Они эволюционировали из людей со Старой Земли, как и ИскИны Техно-Центра. Все три расы – сироты в грозу.
– Все три расы… – повторил я. – Господи Боже, Энея, ты что, причисляешь Техно-Центр к человечеству?
– Мы сами создали их, – кротко сказала она. – Поначалу мы применяли человеческие ДНК для увеличения вычислительной мощности ИскИнов. Мы привыкли к роботам. Они создали кибридов из ДНК человека и ИскИнов. И сейчас у власти человеческое сообщество – и вся слава, вся власть принадлежит ему, потому что оно установило завет с Богом… – человеческим Высшим Разумом. Быть может, в Техно-Центре аналогичная ситуация – я имею в виду власть Богостроителей.
Я ошарашенно уставился на нее. Я ничего не понимал.
Энея положила обе руки на мое колено. Я чувствовал заряд ее прикосновения через ткань брюк.
– Рауль, ты помнишь, что сказал ИскИн Уммон второму кибриду Китса? Этот фрагмент «Песней» достоверен. Уммон говорил буддийскими коанами… или по крайней мере это звучит так в интерпретации дядюшки Мартина.
Я закрыл глаза, припоминая эту часть эпической поэмы. Давно, очень давно мы с бабушкой сидели у костра и по очереди читали поэму наизусть.
Энея начала произносить слова, едва они всплыли в моей памяти.
– Вот что сказал Уммон второму кибриду Китса:
[Ты должен понять/
Китс/
единственным выходом для нас
было создание гибрида/
Сына Человека/
Сына Машины\
И это прибежище должно быть таким привлекательным/
чтобы беглое Сопереживание
даже не смотрело на прочие обиталища
Сознание почти божественное
какое только могли предложить
тридцать человеческих поколений/
воображение свободно странствующее
через пространство и время\
И благодаря этим дарам
и соответствиям/
образовать связь между мирами/
которая позволила бы
этому миру ладить
с обеими сторонами]
Я потер щеку и задумался. Ночной ветерок шевелил брезентовый полог шатра и доносил дурманящие запахи пустыни. Чужие звезды светили у горизонта над старыми горами Старой Земли.
– Эмпатия, по общему мнению, исчезнувшая составляющая человеческого ВР, – медленно проговорил я, словно разгадывая загадку. – Часть нашего эволюционировавшего сознания, вернувшаяся назад во времени. – Энея посмотрела на меня. – Под гибридом разумелся кибрид Джона Китса. Сын Человека и Машины.
– Нет, – тихо возразила Энея. – Это вторая ошибка дядюшки Мартина. Кибриды Китса не были созданы, чтобы стать прибежищем для Сопереживания в этот период. Они были созданы, чтобы стать орудием слияния Техно-Центра и человечества. Короче, чтобы появился ребенок.
Я посмотрел на ее маленькие детские руки.
– Значит, ты – «сознание почти божественное, какое только могли предложить тридцать человеческих поколений»? – Энея пожала плечами. – И у тебя есть «воображение, свободно странствующее сквозь пространство и время»?
– Оно у всех людей есть, – сказала Энея. – Разница в том, что я – в мечтах или в воображении – вижу то, что действительно случится. Помнишь, я сказала тебе, что помню будущее?
