– Отлично! Да, вот что, ты же у нас новенький. Тебе Вячеслав Николаевич говорил, что мы тоже посменно работаем? Кладовщицы, я имею в виду.
– Директор? Нет, не говорил.
– Я так и думала, что забудет. Ты ведь послезавтра выходишь? Так вот, вместо меня тут будет Надежда Петровна. Рыженькая такая. Пухленькая. Ну, не такая, как я, похудее, – засмеялась Елена Алексеевна. – Она тоже неделю отработает с восьми до восьми, а потом опять я. Понял?
– Так точно, – по привычке ответил Михаил и передумал задавать свой вопрос, решив повременить.
Вечером с работы позвонила Марина. Михаил уже не спал. Готовил ей ужин.
– Привет. Ты проснулся? Как дела? – защебетала она в трубку.
– Нормально. Вот курицу тебе жарю.
– Ой, у меня уже слюнки потекли. Ты у меня умница. Слушай, я тут немного задержусь. Дела кое-какие. Ты покушай без меня. Не жди. Буду часов в десять. Ну, в крайнем случае в одиннадцать. Хорошо? Ты не обидишься?
– Ладно. Давай. Жду, – спокойно отреагировал он, даже не поинтересовавшись, какие такие дела могут у нее быть так поздно.
– Все, целую. Пока. – И она разъединила связь.
Михаил дожарил курицу, отварил вермишель, поужинал наспех, вымыл за собой тарелку, накрыл кухонным полотенцем сковороду и кастрюлю, что стояли на плите, как всегда это делала его бабушка, покурил, выдувая дым в окно, и пошел в комнату, где стоял компьютер Марины. Некоторое время постоял возле него в нерешительности, но все же включил. Он видел, как это делает Марина, она даже пыталась его учить работать с умной машиной, но он тогда не очень этим интересовался. Теперь пришло время вспомнить урок. И поскольку память у него была феноменальная, ему это быстро удалось. Тыкая одним пальцем по клавиатуре, он умудрился войти в Интернет, затем вписал в нужную строку свой вопрос, и через несколько секунд перед его глазами появились голубые столбцы. В каждом было что-то про титан. Но слишком много, глаза разбегаются, что выбрать. Михаил неловко подвигал мышью, стрелка на экране хаотично заплясала. Он чертыхнулся и вернулся на исходную позицию. Теперь дополнил в строку слово «цена». Снова появились голубые столбцы.
– Ага, – вслух произнес он. – То, что надо, – и, с трудом наведя стрелку на нужную строку, щелкнул мышкой.
Перечитав все, что ему предлагалось, он не мог поверить своим глазам. На рынке сбыта проволока из этого металла предлагалась за две тысячи девятьсот рублей за килограмм! Именно этот диаметр. Меньший диаметр шел чуть дешевле. Листы же из титана, такого же размера, что хранились на складе, поставщики предлагали по тысяча триста. Михаил не знал, как в компьютере выйти на калькулятор, а потому просто сделал расчеты в своем блокноте и присвистнул: в настоящий момент оставшиеся десять ящиков с проволокой стоят восемьсот семьдесят тысяч. Если в остальных тридцати была подмена, то плюс два миллиона шестьсот десять тысяч. Итого: три миллиона четыреста восемьдесят. Плюс листы. Пока неизвестно сколько, но если столько же по килограммам, то прибавим еще миллион пятьсот шестьдесят тысяч. В общей сложности получаем пять миллионов сорок тысяч рублей. Превосходно!
Он выключил компьютер и пошел на кухню курить. Пальцы его слегка подрагивали. Но не от невроза. Опять же из-за инстинкта. Так мелко дрожит тело охотничьей собаки, когда она делает стойку на дичь. «Так, спокойно, – сказал он сам себе, выпуская дым в приоткрытую створку окна, – еще ничего не известно. Надо дождаться результатов от Сольникова. Станется еще так, что это никакой не титан. Кстати, завтра уже можно ему позвонить. Или прямо сейчас?»
Родин глянул на часы, что висели над столом. Было уже девять вечера. «Еще не поздно», – подумал он и набрал номер Сольникова.
– Слушаю, – быстро ответил тот.
– Привет, Паша. Это Родин, – представился Михаил, сомневаясь, что бывший одноклассник вписал его имя в свой телефон.
– Понял. Привет.
– Паш, извини, что поздно. Там результат еще не готов?
– А… А! Этот, – едва вспомнил Сольников. – Нет пока. Но я отдал девчонкам. Ты не волнуйся. Сделают все в лучшем виде. Ты завтра позвони. О’кей? Я им с утра напомню. А тебе просто на словах ответ дать? А то если официально, то надо оплату анализа делать. Через кассу, и все такое. Формальности, в общем, соблюсти.
– Да нет, так сойдет. Главное, чтобы точно было.
– Ну, понял. Завтра звони, Мишаня. Ага?
– Спасибо. Спокойной ночи.
– И тебе. Пока.
Будучи немного разочарованным, Михаил пошел в комнату и включил телевизор. А вспомнит ли Сольников завтра о его просьбе? Может, он вообще уже потерял этот кусочек. И где Марина, подумал он наконец о хозяйке дома, пространно глядя в экран, где диктор вещал последние новости.
Марина вернулась в половине двенадцатого. От нее пахнуло алкоголем и, как показалось Михаилу, резким мужским парфюмом, когда она прильнула к нему щекой:
– Чего смотрим? Про что фильм?
– Про футбол, – сухо ответил Михаил. Ему не понравилось, что Марина пришла так поздно, да еще и не совсем трезвая. Но он совершенно не хотел расспрашивать ее о том, где и с кем она была. Да и какое у него на это право? Она ему не жена. Захочет – сама скажет.
– Ой, и правда футбол, – немного нервно хихикнула женщина. – Ты интересуешься спортом? Я сейчас.
Она вышла из комнаты и заперлась в ванной, хотя до этого никогда не пользовалась защелкой. Наоборот, когда принимала душ, оставляла дверь приоткрытой, как будто нарочно, чтобы Михаил, проходя мимо, мог лишний раз полюбоваться на ее прелести.
В тот момент у него закралось подозрение, что он у Марины не один. Но Родин не придал тому особого значения, ибо не испытывал к ней особой любви. Только благодарность и уважение. За все, что она для него сделала. Сейчас же осталась только благодарность. И был он больше занят своими личными идеями, преследуя определенную цель. Для себя относительно Марины решил только одно: никакого секса с ней! Во всяком случае, сегодня.
Но она и не претендовала на его ласки. Вдоволь наплескавшись, ушла в спальню. Даже не позвала с собой Михаила, чем подтвердила его подозрения. Он не обиделся, не разозлился. Просто остался спать в зале на диване. А утром, когда оба встретились на кухне, были втайне благодарны друг другу за то, что не произошло никаких расспросов и объяснений. Не было скандала. Все оставалось, как и прежде. Ну, почти. Если не считать немного хмурого настроения Михаила и заискивающего тона Марины. Когда она ушла на работу, поцеловав его в небритую щеку, Родин облегченно вздохнул и принялся мыть посуду после совместного завтрака. Сегодня ночью ему предстояло просмотреть и пересчитать ящики с меловой надписью «кровельное железо». И это не зависит от того, даст ему ответ Сольников или нет. Просто очень хочется разобраться во всем самому и, если все так, как он и думает, доложить начальству. Вполне возможно, что директор склада вообще не в курсе, что творится за его спиной. Недаром Андреев показался ему безалаберным человеком. Ничего, зато он – Миша-футляр – докажет ему, что не зря сидит на своем месте. Чего тут таить, ему хотелось вновь почувствовать себя человеком ответственным и значимым. Пусть даже на такой мелкой должности. Но ведь говорят в народе: «Не место красит человека, а он – место». Этой поговорки Михаил и придерживался всю свою сознательную жизнь.
