– Летающие деревья. – Капрал Немез снова засмеялась.
– Когда на Рощу Богов напал Рой, – продолжил Грегориус, – некоторым удалось улететь, но большинство погибло… сгорело вместе с деревьями. Говорят, поверхность планеты добрых сто лет укрывал слой пепла, а из-за дыма, клубы которого затянули небо, возник эффект «ядерной зимы».
– Ядерной зимы? – переспросила Немез.
Де Сойя, пристально глядевший на женщину, спрашивал себя, как можно было доверить папский диск столь невежественному существу. Или чем человек наивнее, тем решительнее он убивает себе подобных?
– Капрал, – произнес капитан, обращаясь к Немез, – вы сказали, что выросли на Эсперансе. Вам довелось служить в тамошних силах самообороны?
Женщина покачала головой:
– Никак нет, сэр. Я завербовалась во флот. Начался голод… А тут появились вербовщики, ну и…
– Где вы служили?
– На Фрихольме, – ответила Немез. – Я была в учебном лагере.
Грегориус подался вперед, облокотился на стол.
– Какая бригада?
– Двадцать третья. Шестой полк.
– А, Кричащие Орлы. Там служила моя знакомая, – произнес Ки. – Кто вами командовал? Генерал Колмен?
Немез вновь покачала головой:
– Нет. Генерал Диринг. Я провела там десять месяцев по местному календарю. Это получается… да, восемь с половиной стандартных. А когда начали набирать добровольцев в Первый Легион… – Она замолчала, словно отказываясь разглашать секретные сведения.
Грегориус почесал подбородок.
– Странно, я ничего об этом не слышал. Сами знаете, в армии все тайное быстро становится явным. Долго вас учили?
– Два года, сержант. – Немез выдержала взгляд Грегориуса. – Информация оставалась секретной до недавнего времени. В основном нас тренировали на Ли-3 и в Кольце Ламберта.
– Вот как? Значит, вас обучали воевать в условиях малой силы тяжести и невесомости?
– Не то слово. – Немез одарила сержанта кривой усмешкой. – На целых пять месяцев нас забросили в скопление Скитальца.
Капитан де Сойя почувствовал, что беседа начинает походить на допрос. Конечно, не стоит так наседать на новичка, но ему было любопытно не меньше, чем Ки с Грегориусом. Кроме того, он ощущал некую недосказанность…
– Насколько я понимаю, легионы выполняют ту же работу, которую раньше делала морская пехота? Захватывают звездолеты?
– Не совсем, сэр. Легионы создавались для того, чтобы нападать на врага.
– Поясните, пожалуйста, капрал. По-моему, девяносто процентов сражений и так происходит на территории Бродяг.
– Да, но флот наносит удар и отступает. А легионы будут занимать вражеские укрепления.
– Это как? – не понял Ки. – Ведь укрепления Бродяг в большинстве своем находятся в космосе. Все эти орбитальные леса…
– Если понадобится, – с улыбкой проговорила Немез, – легионы будут сражаться и в вакууме.
Грегориус перехватил взгляд капитана, говоривший: «Хватит», покачал головой и сказал:
– Честно говоря, не могу представить, чем ваши легионы лучше швейцарской гвардии.
Де Сойя поднялся:
– Ускорение через две минуты. Пора занимать места. Беседу продолжим в лежачем положении.
Чтобы сбросить скорость в системе Седьмой Дракона, «Рафаилу» потребовалось почти одиннадцать часов торможения при двух «g», однако компьютер определил, что точка перехода для прыжка к Роще Богов находится лишь в тридцати пяти миллионах километров от ледяной планеты. При ускорении в одно «g» корабль мог достичь ее за двадцать пять часов, но де Сойя запрограммировал компьютер на шестичасовое ускорение при двух «g»; затем звездолету предстояло разогнаться и накопить энергию для защитных экранов, иначе прыжок с ускорением в сто «g» расплющит в лепешку все оборудование на борту.
За несколько минут до прыжка члены экипажа в последний раз обсудили план действий – три дня на воскрешение, после чего высадка на планету, обследование русла реки и подготовка к встрече с Энеей. Командовать операцией де Сойя поручил Грегориусу.
– Интересно, с какой стати Его Святейшеству вздумалось нами поруководить? – проговорил капрал Ки.
– Наверно, ему было видение, – ответил де Сойя. – Ладно, по местам. Я проверю все системы.
Как и подобает капитану корабля, он занимался этим перед каждым прыжком.
Оставшись в одиночестве, де Сойя вызвал на монитор сведения о неудачном прыжке к Хеврону. Он уже просматривал материалы, но сейчас вернулся к ним снова. Ничего необычного: снимки с орбиты – сожженные города и деревни, воронки, клубы дыма в атмосфере, радиоактивные развалины Нового Иерусалима; эхо-сигналы трех вражеских крейсеров… Получив подтверждение на радаре, компьютер прервал процесс воскрешения, и корабль покинул систему с ускорением в двести восемьдесят «g» – как говорится, удрал без оглядки. Защитные экраны Бродяг больше восьмидесяти «g» не выдерживали, поэтому врагам пришлось выбирать – либо погибнуть (а воскрешение язычникам было заказано), либо отказаться от преследования. Они предпочли второе.
Впрочем, Бродяги – снимки запечатлели зеленые плазменные хвосты за их кораблями – попытались подбить «Рафаил» с расстояния в добрую астроединицу, но внешний экран легко отразил этот залп отчаяния. Затем авизо прыгнул к Безбрежному Морю, ближайшей планете на территории Ордена…
Все как будто было в порядке, снимки выглядели достоверно, но де Сойя категорически отказывался им верить.
Он и сам не знал, почему настроен столь скептически. Разумеется, снимки можно подделать, люди успешно занимались этим на протяжении тысячи лет, с начала Цифровой Эпохи. Подобное развлечение было доступно даже ребенку. Но что касается бортового журнала… Тут необходимы поистине гигантские усилия. Так почему же он не доверяет памяти компьютера?
Капитан вызвал информацию о прыжке к Седьмой Дракона. Оглянулся через плечо на реаниматоры – крышки закрыты, на каждом мерцают зеленые огоньки. Грегориус, Ки и Немез готовятся к смерти. Сержант, как обычно, молится, Ки читает книгу на экране монитора. А вот о том, что делает женщина, де Сойя не имел ни малейшего понятия.
Отец Федерико догадывался, что ведет себя, мягко выражаясь, глупо. «Но ведь кто-то передвинул мою чашку! Кто-то ее трогал!» Быть может, чашку переставили еще на орбите Пасема? Нет, к навигаторскому столику никто не подходил. Радаманта Немез появилась на корабле раньше всех, но де Сойя прекрасно помнил, что пил кофе перед стартом, когда женщина уже легла в реаниматор. Он, как всегда, занял свое место последним. Естественно, при ускорении или торможении посуда может разбиться, не то что отъехать в сторону; но вектор торможения «Рафаила» был коллинеарен курсу корабля, поэтому незакрепленные предметы попросту не могли сдвинуться вбок. Вдобавок в нише имелись фиксаторы.
