– Ты закончила? – Илья впился зубами в рыбу.
– Нет.
О господи! О каких неприятностях она скажет ещё? У него своих проблем хватает!
– Ко мне цензор прицепился…
– Что значит «прицепился»? Мебелус требует показать?
– Нет. Видно, я ему понравилась. То по дороге со службы встретит, то домой третьего дня пришёл.
– Ты ему адрес дала?
– Нет, наверное, сам выследил.
– Нуби пустил его во двор?
– Нет, отказался.
– Правильно сделал. Ничего, теперь на службу будем ходить вместе. А домой заявится – я его побью.
– Он чиновник городской магистратуры.
– А мне плевать, ты моя жена!
– Больше новостей нет, – выдохнула Немезида.
– Слава тебе, господи! Хоть поем нормально…
Но аппетит пропал. Исчезновение дьякона и убийство Мордехая – не совпадение, не случайность. Кто-то целенаправленно пытается воздействовать на клир. Без денег, без пожертвований прихожан ни одна религия существовать не может. Бьют в самые уязвимые места.
Мелькнула мысль – не предатель ли завёлся? Но Илья постарался её отогнать, слишком мало он знает.
Насытившись, они пошли спать.
Утром Немезида ласково погладила его по голове:
– Пора вставать… Или ты не хочешь идти на службу?
Ой как не хотелось! Но идти надо. Надо сообщить о событиях в Цемтумцелле, но похвастаться нечем.
На службу Илья шёл с тяжёлым сердцем.
Службу вёл незнакомый дьякон. Илья честно отстоял, поставил свечи за убиенных своих парней, потом подошёл к дьякону:
– Меня Илия зовут.
– А меня – Николай. Чем могу?
– Со слов жены твой предшественник Кастор пропал.
– Да-да, беда! Мы все сожалеем, такой набожный человек…
– Он мне вверил деликатное поручение.
– Я не в курсе. Может, побеседуешь с кем-то другим? Я в городе всего две недели и ещё не вошёл толком в дела.
– Мы можем поговорить наедине?
– Разумеется!..
Они отошли в сторону. Народ после службы и так почти весь разошёлся, остались несколько человек у иконостаса.
– Я с группой воинов из паствы был направлен… – Илья слегка замялся, – …в один из городов на побережье.
Илья вначале хотел назвать город, но внезапно передумал, споткнулся на полуслове.
– Так вот, группа потерпела неудачу. Погибли все, мне одному чудом удалось остаться в живых.
– Я тебя не посылал и даже не знаю, кто бы это мог сделать.
– Узнай, вопрос важный. Речь идёт о понтифике.
– О! – Николай округлил глаза.
– Я приду утром на службу, – откланялся Илья.
– Пусть хранит тебя Господь! – Священник перекрестил Илью.
Из катакомб они с Немезидой выходили вместе – она дожидалась, пока Илья вёл разговор с новым дьяконом.
Однако не успели они пройти и квартала, как Немезида вдруг сказала:
– Вот он.
– Кто?
– Да цензор, я тебе о нём вчера говорила.
– Не вижу.
– Он в закрытом паланкине, на другой стороне улицы.
– Идём спокойно, я разберусь.
Но не успели они подойти к паланкину, как занавес откинулся, и на мостовую выбрался зрелый, лет сорока мужчина в дорогой тунике с поясом, украшенным серебряными бляшками.
– Как я рад видеть тебя, о светоч глаз моих!
К сластолюбцу шагнул Илья:
– Она моя жена. Отстань от неё, по-хорошему прошу!
– Уйди, плебей! Эй, носильщики, проучите наглеца!
– Наглеца?! Это ты пристаёшь к замужней женщине!
От паланкина к Илье направились два мускулистых ливийца. Парни мощные, но у таких плохая реакция. А кроме того, груды мышц не заменяют знания приёмов.
Один из подошедших состроил зверскую рожу, пытаясь запугать Илью, но тот не стал дожидаться, когда его ударят первым, и врезал ему кулаком в поддых. А второму, который решил, что пришла его очередь напасть, – ногой по голени. Удар был очень болезненный, и когда ливиец согнулся от боли, он добавил ему ещё и кулаком по шее.
– Помогите! На сановника магистратуры напали! – завопил несостоявшийся любовник.
На крик чиновника начали останавливаться редкие прохожие, и Илья с размаху врезал ему ногой в пах. Вопли прекратились, чиновник упал на мостовую и скрючился.
Илья подхватил Немезиду под руку:
– Уходим, быстро!
Когда они уже отошли на квартал, Немезида упавшим голосом спросила:
– Зачем ты с ним так жестоко?
– Пусть не пристаёт к замужним женщинам!
– Он цензор, пожалуется эдилам.
– А и пусть… Кто будет свидетелем? Его носильщики? Они рабы, их голос в суде не принимается во внимание.
– Я боюсь, он знает, где я живу…
– Перебьётся, в другой раз умнее будет.
Дальше они шли молча. Встреча с цензором оставила неприятный осадок, но больше всего их беспокоило именно это – что дальше? Кастора нет, но должен быть кто-то другой, кто давал дьякону это поручение. Илья сомневался, что отправка группы для освобождения Корнелия – его личная инициатива. Выше дьяка епископы, архиепископы, но не расспрашивать же их всех? Да и где их найти?
Дома он нехотя поел. Ещё беспокоила нехватка денег. Не их отсутствие – в мошне ещё болтались несколько серебряных дупондиев и десяток медных ассов. Но эти деньги быстро закончатся, если их не пополнять. Есть-то надо каждый день, да ещё и заботиться о жене. Как не вовремя убили Мордехая! То-то радуются его должники, которые брали у еврея деньги под проценты… Похоже, с деньгами придётся попрощаться.
Илья задумался. Мордехая убили и наверняка забрали деньги, которые быстро смогли найти в доме. Но не таков Мордехай, чтобы не оставить в доме или на участке заначку на чёрный день. Дом стоит закрытый, если не найдутся наследники, его судьбу будет определять суд. Тогда… Тогда нужно быстро и тщательно осмотреть дом, обыскать каждую трещину, каждый закоулочек.
Особых угрызений совести он не испытывал. Мордехай мёртв, и Илья всего лишь хочет вернуть свои деньги. Сумма была изрядной, на неё можно было купить зерновоз, как и предлагал Мордехай. Но что об этом сейчас сожалеть? Всё уже в прошлом. К тому же было ещё одно – тело наверняка осматривали эдилы. И если они проводили досмотр долго, могли обнаружить поддельную печать, изготовленную Ильёй, и фальшивые мебелусы. Их тоже надо было как-то изъять, если раньше их не нашли чиновники. Мордехай не дурак и был осторожен, не хранил печать и листы папируса на виду, прятал куда-то.
