Мальчик наклонился чуть ниже. На старой фотографии колокол был изображен еще в лесах, стоящий на железнодорожной платформе. Сам колокол находился в тени, но было видно, как он огромен: в два раза выше двух мужчин, стоящих рядом и крепко сцепивших руки в рукопожатии: один из них, с усами, в парадной одежде, стоял рядом с нарядной женщиной и видимо являлся мистером Эшли, второй, пониже ростом, с бородой и в котелке, был мэр Уилсон. Колокол в основании имел футов восемь – девять. Хотя старое фото было слишком плохого качества и не могло передать детали, например, повозка на заднем плане, казалось, была запряжена какими-то призраками а не лошадьми, поскольку выдержки не хватало для того, чтобы передать движение, но Дьюан, используя стекла очков в качестве линз, сумел разглядеть, что по бордюру основания идет какая-то надпись.
Он откинулся назад и попытался сообразить, сколько же может весить колокол десяти-двенадцати футов высотой и восьми-девяти шириной. До расчетов дело не дошло, но одна только мысль, что над головами его и других ребят на подгнивших от времени бревнах покоится такая штука, заставила его поежиться. Нет, разумеется его там давно нет.
Следующие несколько часов Дьюан рылся в других сборниках Исторического Общества и еще один час провел в пыльном «архиве» – длинном, узком закутке, где обедали миссис Фрейзер и другие библиотекарши – листая высокие тома переплетенных старых подшивок газеты «Бдительный Страж Оук Хилл», которую отец Дьюана неизменно называл не иначе как «Слезливая Сторожиха Оук Хилл».
Газетные статьи с лета 1876 года были наиболее информативными, повествуя в свойственном тем временам вычурном, гиперболическом викторианском стиле о «Колоколе Борджиа» и его месте в истории. Как стало понятно, мистер и миссис Эшли обнаружили это сокровище на одном из складов в предместьях Рима во время своего свадебного путешествия в Европу, с помощью местных и зарубежных историков установили его происхождение и затем купили, заплатив целях шестьсот долларов, в качестве памятного дара школе, строительству которой семья Эшли уделяла так много внимания.
Дьюан быстро записывал эти сведения. Закончив одну тетрадку, он принялся за вторую. История доставки колокола Борджиа из Рима в Элм Хэвен заняла по меньшей мере пять газетных статей и немало страниц книги доктора Пристмана: колокол, как можно было судить по пышной прозе викторианских корреспондентов, обладал способностью приносить несчастье всему и всем, связанному с ним. После того как Эшли, купив колокол, отправились на родину, склад, в котором он хранился, сгорел дотла, при этом погибло трое человек, очевидно давно живших в старом помещении. Большая часть неопознанных и неидентифицированных предметов старины сгорела, сам же колокол был найден хотя и закопченным, но в полной сохранности. Грузовое судно, перевозившее колокол Борджиа в Нью-Йорк, «Erebus»
[18]
, плававший под британским флагом, чуть не погиб у Канарских островов, неожиданно застигнутый не по сезону яростным штормом. Поврежденный корабль относительно благополучно доставили в гавань и его груз был спасен, но пятеро членов команды утонуло, а еще один погиб под внезапно сдвинувшимся с места колоколом. Капитан корабля, естественно, был разжалован.
Хранение колокола в течение месяца в Нью-Йорке вроде не сопровождалось никакими несчастьями, но небольшая путаница в наименованиях чуть не привела к его потере. Несколько адвокатов семьи Эшли обнаружили пропавшую историческую ценность, зарегистрировали его в нью-йоркском музее Естественной Истории, попечителями которого состояли Марк Твен, П. Барнум и сам Джон Д. Рокфеллер, погрузили его в товарный состав и отправили в Пеорию. Тут чары злых духов вновь проявили себя в полной мере: вблизи Джонстауна, штат Пенсильвания, поезд сошел с рельсов, а сменивший его состав попал в аварию на эстакаде около Ричмонда, штат Индиана. Отчеты прессы были неясны, но кажется никто не пострадал.
Наконец, четырнадцатого июля 1876 года колокол прибывает в Элм Хэвен и несколькими неделями позже его водружают в башне Старого Централа. Тем летом на ярмарке в честь Отцов – Основателей именно колокол был главным действующим лицом и приманкой для прибытия нескольких историков и важных особ из Чикаго и Пеории на специально сооруженном для такого случая составе.
Очевидно эту штуку сумели повесить в ее башне вовремя, как раз к третьему сентября, началу учебного года в 1876, поскольку фотографии, сделанные уже методом ферротипии, запечатлели открытие новой школы. Надпись под Старым Централом, странно выглядящим без окружающих его деревьев, гласила: ИСТОРИЧЕСКИЙ КОЛОКОЛ ВОЗВЕЩАЕТ О НАЧАЛЕ НОВОЙ ЭРЫ ЗНАНИЙ ДЛЯ ЗДЕШНИХ РЕБЯТИШЕК.
Дьюан выпрямил спину, подолом рубашки промокнул с лица пот, захлопнул огромный том и пожалел о том, что выдуманный им предлог для работы здесь – необходимость писать доклад о Старом Централе и его колоколе – был всего лишь выдуманным.
Но потом все вроде забыли о колоколе. За следующие полтора часа работы Дьюан обнаружил лишь три упоминания о колоколе и ни одно из них не называло его больше «Колоколом Борджиа». Книга доктора Пристмана перепечатала несколько заголовков, приводивших это название, но сам историк больше не упоминал его. Самое подробное упоминание гласило: «массивный колокол, предположительно относящийся к пятнадцатому столетию и, вероятно, действительно сделанный в то время, который мистер Эшли с супругой приобрели для нашего округа во время своего путешествия в Европу зимой 1875 года».
И лишь после того, как он проглядел все четыре тома сборников Исторического Общества Дьюан понял, что одного из томов не хватает. Сборник за 1875-1885 годы был в сохранности, но содержал лишь фотографии и заголовки к ним. Доктор Пристман написал более детальное и академически точное изложение событий за это десятилетие, озаглавленное «Монографии, Документация и Первоисточники», но данные за 1876 год отсутствовали.
Дьюан спустился по ступенькам к миссис Фрейзер.
– Извините, мэм, не могли бы Вы сказать мне, где Историческое Общество хранит другие бумаги за этот период?
Библиотекарша улыбнулась и сняла очки, прикрепленные к бисерной цепочке.
– Конечно, могу, мальчик. Ты, должно быть, знаешь, что мистер Пристман покинул нас… Дьюан кивнул и внимательно прислушался.
– Так вот, поскольку ни миссис Кэдберри, ни миссис Эстергази… Это члены общества, ответственные за сбор пожертвований в поддержку Общества… Поскольку ни одна из них не может или не желает продолжать исследование доктора Пристмана, они отдали все его бумаги в дар.
Дьюан снова кивнул.
– В университет Брэдли? – Казалось естественным, что все труды покойного доктора пожертвованы университету, который он в свое время окончил и где он так долго работал.
Миссис Фейзер удивленно воззрилась на мальчика.
– Нет, почему ты так думаешь? Все бумаги были отданы семье так много сделавшей для поддержания исследований доктора Пристмана на протяжении всех этих лет. Думаю, это был наилучший выход.
