– Больше ты этого долбаного козла не увидишь, – объявил Хатэуэй О'Нил, подталкивая Курца к двери. – Он возвращается в Аттику и на этот раз оттуда никогда не выйдет.
Курц оглянулся последний раз на Пег О'Нил, прежде чем еще один толчок не выпихнул его в коридор. Выражение ее лица оставалось непроницаемым.
ГЛАВА 12
Курц понял, что допрос будет не из легких, когда Хатэуэй, полицейский из отдела расследования убийств, опустил жалюзи на однонаправленное зеркало, занимавшее всю стену кабинета, и выдернул шнур магнитофона из розетки на полу. Вторым дурным знаком стало то, что Курцу защелкнули руки наручниками за прямой спинкой металлического стула, привинченного болтами к полу. Третью наводку Курц получил из темных пятен на видавшем виды деревянном столе и таких же пятен, разбрызганных на линолеуме под привинченным к полу стулом, хотя он и попытался убедить себя в том, что эти пятна могут объясняться пролитым кофе. Но, возможно, самым красноречивым намеком стало то, что Хатэуэй натянул резиновые медицинские перчатки, какими пользуются санитары для защиты от СПИДа.
– С возвращением, Курц, мать твою, – сказал Хатэуэй, когда жалюзи были опущены.
Быстро сделав три шага вперед, он наотмашь ударил Курца по лицу.
Тряхнув головой, Курц сплюнул кровь на линолеум. Хорошая новость состояла в том, что сейчас у Хатэуэя не было массивного золотого кольца, которое он носил раньше на правой руке. Возможно, он его снял, чтобы не порвать резиновые перчатки. У Курца на подбородке у уголка рта до сих пор оставался едва заметный шрам, последствие похожего разговора с Хатэуэем, состоявшегося почти двенадцать лет назад.
– Я тоже рад тебя видеть, лейтенант, – сказал Курц.
– Я детектив! – рявкнул Хатэуэй.
Курц пожал плечами, насколько это было возможно со скованными наручниками руками.
– Мы не виделись более одиннадцати лет, – произнес он, снова сплевывая кровь. – Я полагал, за это время ты все-таки умудрился сдать экзамен на лейтенанта. Или по крайней мере на сержанта.
Шагнув вперед, Хатэуэй снова ударил Курца, на этот раз сжатым кулаком.
Курц на мгновение потерял сознание, а когда пришел в себя, молодой полицейский говорил:
– …ради бога, Джимми!
– Заткнись! – остановил его детектив Хатэуэй.
Обойдя стол, он взглянул на часы. Курц предположил, что у полицейских совсем немного времени для беседы без протокола. «Очень хорошо», – подумал Курц, пытаясь справиться со звоном в ушах.
– Где ты был вчера утром, Курц? – рявкнул Хатэуэй.
Курц покачал головой. Ошибка. Комната дернулась и закружилась. Лишь наручники позволили ему усидеть на стуле прямо.
– Я спросил, где ты был вчера утром? – повторил Хатэуэй, подходя ближе.
– Адвоката, – с трудом проговорил Курц.
Его рот по-прежнему был полон крови, но, по крайней мере, все зубы, кажется, остались на месте.
– Что?
– Я хочу адвоката.
– Твой адвокат помер, подонок, – сказал Хатэуэй. – У этого вечно больного дохлятика Мюррела четыре года назад случился сердечный приступ.
Курцу это было известно.
– Адвоката, – повторил он.
В ответ Хатэуэй достал из кобуры под мышкой свой 9-мм «глок» и вытащил из кармана пиджака крошечный «смит-вессон» 32-го калибра. Он швырнул револьвер на стол перед Курцем. Классический расклад «он первый бросился на меня».
– Джимми, во имя всего святого! – воскликнул молодой полицейский.
Курц никак не мог понять, это у них отрепетировано или же молодому действительно не по душе действия Хатэуэя. Но если это стандартный фарс с «хорошим» и «плохим» полицейскими, из парня получится неплохой актер.
– А может быть, мы обыскали его недостаточно внимательно, – заметил Хатэуэй, уставившись на Курца своими бледно-голубыми глазами.
Курцу и раньше казалось, что у этого полицейского не все дома, но сейчас у Хатэуэя, похоже, совсем крыша съехала.
Хатэуэй дослал патрон в патронник своего «глока».
– Где ты был вчера утром, Джо, мальчик мой?
Курцу это уже начинало надоедать. За последнее десятилетие ему неоднократно приходилось обсуждать с другими заключенными Основополагающую директиву «никогда не убивай полицейского». Для того чтобы оживить спор, Курц всегда отстаивал точку зрения «а почему бы и нет?». При этом он, как правило, имел в виду Хатэуэя.
Отвернувшись от красномордого полицейского, Курц постарался думать о другом.
– Ах ты жалкий ублюдок! – бросил Хатэуэй.
Убрав «глок» в кобуру, он одним движением сгреб со стола «смит-вессон» и ударил Курца по ключице мешочком с песком, очень похожим на тот, который сам Курц применил против Карла. Левое плечо и рука Курца на мгновение онемели, затем вспыхнули бушующей болью.
Второй детектив включил магнитофон и поднял жалюзи. Хатэуэй стащил резиновые перчатки. Револьвер и дубинка бесследно исчезли. «Глок» был в кобуре.
«Что ж, – подумал Курц, – все прошло отлично».
– Джо Курц, вы признаете, что вас предупредили о ваших правах? – произнес в микрофон детектив Хатэуэй.
Курц буркнул что-то нечленораздельное. Похоже, ключица не была сломана, но пройдет несколько часов, прежде чем он снова сможет действовать левой рукой.
– Где вы находились вчера утром между девятью и одиннадцатью часами утра? – продолжал Хатэуэй.
– Я бы хотел поговорить со своим адвокатом, – постарался как можно отчетливее произнести Курц.
– Государственный защитник уже поставлен в известность, – продиктовал Хатэуэй, наклоняясь к микрофону. – Следует отметить, что данный разговор происходит с согласия и по просьбе мистера Курца.
Курц чуть ли не прижался губами к микрофону.
– Твоя мать сосала член на Южном Делаваре, детектив Хатэуэй. А я был ее постоянным клиентом.
Забыв о том, что он снял перчатки, Хатэуэй ударил Курца с такой силой, что кровь из носа брызнула на стену, до которой было не меньше шести футов. «Отличный ход с моей стороны, – мысленно отметил Курц. – Впрочем, пленки все равно редактируют». Он тряхнул головой. На этот раз ему удалось уклониться от прямого удара и сохранить нос целым.
– Вы узнаете эту женщину? – спросил второй детектив, выкладывая на стол белую папку.
Он раскрыл папку.
– Курц, не испачкай фотографии кровью! – предостерегающе произнес Хатэуэй.
Курц постарался выполнить его просьбу, хотя на черно-белых снимках было заснято столько крови, что еще несколько капель ничего бы не изменили.
– Вы узнаете эту женщину? – повторил молодой полицейский.
