Когда проснулся, Володя всё уже приготовил, и можно было обедать. Он сказал, что Дворову, нашему куратору, вдруг стало плохо. У него был сердечный приступ, и врач сказал, что якобы у него даже инфаркт, причём обширный.
Мы пообедали, а по программе индо-советской дружбы в их клубе я по воскресеньям в роли киномеханика демонстрировал наши фильмы. И вот сейчас тоже надо было идти показывать, крутить, как говорится, фильм. Пришли два индуса. Я им дал коробки с фильмами и пошёл в их клуб. Я прокрутил фильм, которым индусы остались довольны. Я как сейчас помню, это был фильм «Приключения итальянцев в России». Им понравилось, и они попросили его показать повторно. Я пообещал, что в следующее воскресение обязательно снова покажу. Подошёл индус, который на общественных началах заведовал клубом.
– Вы не сможете прокрутить этот фильм ещё раз в среду?
– Пожалуйста.
Ему этот фильм очень понравился, хоть он и был без перевода.
Когда вернулся, то увидел, что в нашей «кают-компании» горел свет. Я зашёл и увидел нашего руководителя, с ним были ещё два специалиста и врач. Врач говорил, что у Дворова очень тяжёлое положение, что это обширный инфаркт, и он ничего не может сделать. Я спросил у руководителя, сообщил ли он в торгпредство или в консульство.
– Нет, телефон не работает, связи нет с Вайзаком.
– А врача ты вызвал ещё какого-нибудь с Вайзака?
Он растерялся. Я сказал, что он не прав, надо было сразу принимать меры и вызывать врачей. Взял инициативу на себя. Тут же позвонил Рао. Рао – инженер самый главный на монтаже. Я ему сказал, что у нас вот такое несчастье. Надо ему отдать должное, через десять минут он приехал сам. Я ему сказал, чтобы он дал машину, а своему руководителю сказал, что поеду в Вайзак за врачом-кардиологом. Заодно переговорю с консульством и с торгпредством.
Рао позвонил куда-то, дал распоряжение, чтобы приехала машина. Машину пришлось дожидаться целый час, прежде чем она подошла.
Только подъехали к окраине, видим – кафе. Правда, кафе это трудно назвать. В сущности, эта была какая-то хижинка, где кипятили чай. Остановились.
Я думал, шофёр хочет чаю попить, а он, оказывается, начинает укладываться спать. Я спросил, в чём дело, а он показывает наверх, мол, ночь, надо спать. Я взглянул на него, взял ключи и, зная уже несколько ругательных слов на местном языке, высказал их шофёру. Он испугался. Я ему показал, чтобы садился сзади, и сам повёл машину. Дорога была горная, узкая, тяжёлая… Практически всю ночь я вёл машину.
К утру выехал на трассу. Там я передал руль шофёру, мы приехали в агентство – представительство фирмы, через которую торговал Энергомаш. Там я переговорил с агентом, попросил его, чтобы он срочно связал меня с торгпредством, что и было сделано.
Торгпреду я сказал, что у Дворова обширный инфаркт, что врач ничего не может сделать. Необходим специалист-кардиолог. Торгпред ответил, что любого врача ищите, не стесняйтесь в отношении денег, что торгпредство всё оплатит. Сказал действовать от имени торгпреда, смело давать гарантии насчёт оплаты и прочее. Также сказал, чтобы я организовал отправку врача, но сам остался, чтобы встретить жену Дворова. Она прилетит первым самолётом, каким только возможно.
Вот такие я получил указания от торгпреда. Агент примерно такие же указания получил от своего хозяина. Мы с ним поехали в госпиталь, нашли кардиолога. Я показал ему запись, которую сделал врач.
– Да, это в самом деле инфаркт. Можно помочь, но надо быть там.
Мы организовали с агентом легковую машину, поскольку врач отказался ехать на джипе. Отправили врача, а я остался ждать прилёта жены Дворова.
Самолёт прилетал где-то во второй половине дня. К этому времени я уже приехал в аэропорт и стал ждать.
Когда самолёт приземлился и пассажиры начали выходить, я сразу заметил Аллу. Я знал её и до этого. Это была высокая, красивая, сильная женщина. Чувствовалось, что она когда-то занималась спортом.
– Где он? Что с ним? Он живой? – сразу осыпала она меня вопросами.
– Да, живой.
– Ты правду говоришь? – спрашивала она, вглядываясь в мои глаза в попытках найти в них более честный ответ.
– Да, правду говорю. Вот я в двенадцать часов ночи выезжал оттуда, он был живой.
– Ты врёшь?
– Нет…
Сели в машину.
– Расскажи, как это случилось.
Я извинился. Объяснил, что только со слов могу говорить, поскольку целый день то на рыбалке был, то спал, то потом индусам фильмы крутил, и только вечером я зашёл к нему.
– Он тяжело дышал. Только посмотрел на меня и кивнул. Я сказал, что еду в Вайзак. Он мне снова кивнул. Вот и всё, что я могу сказать.
Так мы ехали и разговаривали. Я пытался её отвлечь, рассказывал, что вот, например, посёлок Балимела, что там есть и как.
Тем временем наступил вечер. Темно, едем по джунглям. Последний перевал переехали, стали спускаться в долину. Дороги там узкие, поэтому машины, когда встречаются, сигналят из-за поворота друг другу. Та, которая идёт на спуск, обычно прижимается к скале, а та, которая на подъём, – проходит. Так и сейчас было. По свету от фар видно: где-то за поворотом идёт машина. Посигналив друг другу, мой шофёр остановился. Тот выезжает из-за поворота и тоже останавливается напротив. Я вижу, что это наш ГАЗ-69. Ещё удивился, чего это он здесь в темноте едет в сторону Вайзака, ведь обычно выезжали с утра.
Я вышел из машины, хотел спросить у шофёра, и вдруг вижу, что задний борт открыт… Видимо, Алла, жена Дворова, тоже заметила это или почувствовала… Ночь, темнота, джунгли – и крик.
В том крике соединились и любовь, и горе, и страдание из-за невыносимой боли, а главное, из-за безысходности и невозможности ничего исправить. Никогда не слышал, чтобы люди так кричали. Этот крик заглушил звуки работающих моторов, да и всё остальное, что было в тех тёмных джунглях… Я не робкого десятка, но у меня по спине побежали мурашки…
Алла пыталась выйти из машины, но, очевидно, натыкаясь на темноту джунглей, опять откидывалась на сиденье. И так одну попытку, вторую, причём всё это время она кричала мне, что я её обманул, что я ей врал, и почему не сказал сразу, что он уже мёртв…
В это время подъехали ещё две машины, на которых был доктор и наши специалисты Геннадий Груничев и Володя Коваленко, который считался у нас руководителем.
Алла сделала очередную попытку выйти из машины. На этот раз у неё получилось. Для неё это было так же трудно, как и пройти сквозь стену. Она преодолела эту стену, вышла и обратилась к Геннадию:
– Кто был, когда он умирал?
Геннадий опешил, но тихим спокойным голосом стал говорить:
– Алла, Алла, успокойся, я всё расскажу.
– Кто был, когда он умирал? – снова повторила она, чётко разделяя каждое слово.
