– Живописный у тебя вид, ничего не скажешь, – вновь прогудело над ухом.
Константин выпрямился, хотел было заметить, что если бы этот говорун попал на его место, то был бы не чище, и вся его чистенькая одежда: и белая длинная рубаха с тоненьким пояском, и синие штаны, и нарядные сапоги из красного, тонко выделанного сафьяна, – тогда бы стали точно такими же грязно-серыми, но потом не стал ничего говорить.
К тому же сразу чувствовалось, что обладатель баса ничуть не насмехался. В его голосе явственно ощущалась доброта и только самую крошечную малость – улыбка. Да и она была тоже скорее ласковая, чем насмешливая. Глаза здоровяка внимательно разглядывали князя, и в них тоже читалось не презрение, не ирония, а больше… уважение. «Сам вылез и помощи не попросил», – говорили они.
«Хорошо, что лицо тоже в грязи, и не видно, как оно полыхает», – подумал Константин.
– Да ты не смущайся, – вновь услышал невысказанное мужик и ободрил: – Главное, что ты сейчас снова на ноги встал, а прочее – не в счет, – и поторопил озабоченно: – Давай-давай, не задерживайся. Тебе еще далеко идти, а время ждать не любит. Ныне припоздал, вдругорядь промешкал, – а вчерашний день не воротишь.
Константин вздохнул и двинулся прочь. Конечно, в идеале надо было бы найти что-то типа ручейка или речушки, но как-то не по себе ему стало от соседства с этим могучим мужиком, и он решил заняться помывкой попозже.
– Удачи тебе, сынок, – пробасил ему в спину здоровяк.
«И вам не болеть», – хотел было ответить князь, повернулся и… приготовленные слова так и остались на языке – мужик куда-то исчез, причем не один.
Город, который отчетливо возвышался за его спиной, тоже испарился. Повсюду, куда ни глянь, простиралась ровная степь с высокой густой травой, покорной волной устремляющейся вслед за теплым ветром. Только где-то в километре, не ближе, виднелись знакомые очертания заповедной дубравы и стоящий на опушке Константин прищурился…
«Нет, это не тот здоровяк, – пришел он к выводу. – Вроде на Всеведа похож, но, с другой стороны, ему-то тут откуда взяться?»
И тут же вздрогнул от раскатистого баса, недовольно прогремевшего откуда-то сверху:
– А ты чего встал? Я же сказал, что поспешать тебе надо, иначе…
Огненная стрела впилась, зашипев, в землю, и трава в этом месте, будто только того и ждала, тут же полыхнула жарким пламенем, бросив Константину в лицо удушливый клуб дыма.
«А почему он черный-то?» – еще успел подумать рязанский князь, отшатываясь от него. Дальше было уже не до размышлений. Вторая стрела ударила левее Константина, третья – правее, четвертая – почти рядом, всего в метре позади.
Константин опрометью рванулся вперед, к еще не занявшемуся огнем участку мирно зеленеющей травы, чтобы успеть проскочить к безопасным местам, и… проснулся.
Сухо потрескивали в жарком пламени костра сухие смолистые ветки. Легкий ветерок, забавляясь с дымом, время от времени направлял его в лицо лежащему князю, словно торопя его проснуться. И вдруг Константин вспомнил, на кого был похож этот здоровяк с огненно-рыжей кудрявой бородой, играющей на ярком солнце всевозможными оттенками золотого цвета… Да-да, именно золотого. А седые усы у него тоже поблескивали металлическим, нет, скорее серебряным.
Это был…
«Нет, не может быть!»
И тем не менее…
«Но каким образом?!»
«А усы с серебряным отливом?!»
«Седые они – вот и показалось».
«А борода золотая?!»
Он досадливо отмахнулся от своей невероятной догадки: «Да ну, привиделось просто».
Сухая ветка в костре неожиданно звонко треснула и обдала зажмурившегося князя фейерверком разноцветных искр, словно укоряя за неверие.
«Да не в этом дело – кто он, – вдруг понял Константин. – Главное – слова его. Медлить нельзя. Только вперед, иначе…»
Он легко вскочил на ноги, сладко потянулся, с улыбкой глядя на обалдевших от такой прыти его спутников, сидящих у костра, и тут же принялся с недоумением оглядывать свою одежду, которая была сплошь покрыта какой-то грязной вонючей серо-зеленой слизью.
– И в каком болоте вы меня всю ночь купали? – удивился он.
– Ну и напарничка мне Всевед послал, – восхищенно помотал головой ведьмак, но от дальнейших комментариев отказался.
– Ты что, Костя, и впрямь ничего не помнишь? – недоверчиво уточнил Вячеслав.
– Совершенно, – искренне заверил князь. – Я же спал, – наивно пояснил он.
– Ничего себе спал, – протянул Минька, но тут же осекся под суровым взглядом воеводы.
– Ты много потерял, – с непонятной интонацией в голосе заметил тот.
– Я и впрямь кое-что за эту ночь потерял, – впервые за последние несколько месяцев легко и свободно, даже как-то распашисто вздохнул полной грудью Константин, заверив с улыбкой: – Но ничуть об этом не жалею, – и бодро скомандовал: – Завтракаем, и в путь. Время не ждет. А расскажете все по дороге.
Впрочем, Вячеслав и потом оказался скуповат на подробности. Рассказывал нехотя, явно чего-то недоговаривая. Понял Константин лишь одно – вел он себя в эту ночь не как князь, а скорее как заправский лунатик, причем передвигался по лесу с такой скоростью, что догнать его не мог никто. Когда же наконец друзья его настигли, то увидели, что он стоит весь в грязи и в тине у края огромного болота и, судя по следу, оставленному князем на траве, только что с превеликим трудом выбрался из самой его середины. Выбравшись же, он преспокойно отправился обратно, к месту прежней стоянки, только передвигался при этом как-то странно, загадочными скачками, но едва дошел, как тут же улегся спать и больше уже не колобродил.
Через лес они ехали медленно, чтобы не растрясти Николку, мерно покачивающегося в импровизированных носилках, сооруженных на скорую руку из жердей и того самого куска беленого холста. Сами носилки были надежно закреплены между двумя лошадьми, которые, будто понимая всю ответственность возложенной на них задачи, ступали осторожно и плавно.
Но все равно к вечеру парню стало намного хуже. Хриплое дыхание с каким-то клекотом выплескивалось у него из груди, и при каждом выдохе на губах розовели крошечные розоватые пузырьки зловещей алой пены. Кроме того, парень весь непрерывно дрожал от озноба, а руки его и лоб были холодны как лед.
– Дотянем? – чуть ли не ежечасно переспрашивал ведьмака Вячеслав, но тот, хмурясь, продолжал отмалчиваться, отводя взгляд в сторону.
Привал путники сделали еще засветло и тут же подались за хворостом для костра. Маньяка, по негласному уговору, они освободили от этой обязанности – ему и с раненым забот хватало. Или… с умирающим?
Князь было собрался податься вместе с остальными, но ведьмак его удержал:
– Они пусть собирают, а ты пока с ним побудь, – кивнул он в сторону Николки и пожаловался: – У меня уже и на него одного сил нет. Хоть чуток поспать надо.
