Человек не может жить ради потребления: в этом случае он умирает уже в третьем поколении, а то и раньше. Это как алкоголизм. Только алкоголики перестают давать потомство в четвертом поколении, что показывают опыты над крысами, а люди, которые больны потреблятством (есть такой научный термин), перестают давать потомство сразу или, в крайнем случае, во втором поколении.
Другое дело — какая именно идеология. Идея построения коммунизма во всемирном масштабе — явный перегиб.
Есть идея показать всему миру, что мы крутые.
Ведь с чего начался Путин? Давайте вспомним: он начался с двух фраз: «мочить в сортире», и «кто нас обидит — три дня не проживет!». Это была честная и очень убедительная формулировка российской идеологии.
Е. ЧЕРНЫХ: — Что поднимаемся с колен…
М. ДЕЛЯГИН: — В подъем с колен люди как-то не очень поверили, в России люди в целом умные живут, а вот «мочить» и «кто обидит — три дня не проживет» — это была подлинная формулировка российской национальной идеи.
Да, негативная формулировка, до позитивной так руки и не дошли, но ведь при таком уровне коррупции и такой скорости ее роста формулировать просто некому.
Однако не стоит забывать, что есть вещи и явления, которые в принципе не продаются, и есть цели, которые в принципе нельзя достичь ради денег.
Не нравится слово «идеология» — давайте не будем использовать плохое слово, скажем проще: ничто, кроме любви к Родине, не позволит выигрывать Олимпийские игры.
Вряд ли Тихонов, когда настраивал хоккеистов на игру, тряс перед ними партийным билетом, зачитывал им «Возрождение» Леонида Ильича Брежнева и рассказывал про социалистический лагерь. Я подозреваю, что он им даже программу КПСС не читал — может, даже сам ее не всю осилил, у него все-таки профессия была, да и есть… Думаю, он им о любви к Родине говорил! Слова были немножко другие, а суть-то прежняя.
Родина может называться по-разному, как ей вздумается, даже флаг менять… Ну, бывает так иногда с женщинами, что они фамилию меняют, но суть-то от этого не меняется.
Так что не нужно придумывать слишком сложных вещей: любовь к Родине — она любовь к Родине и есть.
А у наших недееспособных чиновников, похоже, вместо нее — любовь к личному обогащению и личному потреблению. Это же кошмар! Чиновники для себя, своих загулов в «Русском доме», этого пира во время чумы, явным образом экономили на спортсменах. Один из спортсменом даже поразился — мол, вошел в свой номер и первый раз в жизни увидел, что телевизор стоит на полу!
Да, это весьма дискуссионный вопрос, зачем вообще спортсмену на Олимпиаде телевизор, но если он ему зачем-то нужен, он должен стоять, как положено, на тумбочке. А если он стоит на полу — значит, на тумбочке сэкономили. Чиновник сэкономил.
А. ЧЕЛЫШЕВ: — Если говорить о спортсменах, чиновники много на чем сэкономили. Сами приезжали в «Русский дом» с женами и с детьми, с любовницами, а у спортсмена «жесткий режим»: он должен быть один.
И даже не это главное: каким-то спортсменам, наверное, уровня того же Овечкина, разрешали приезжать с женами, с любовницами, а каким-то спортсменам в той же хоккейной сборной не разрешали вообще ничего.
М. ДЕЛЯГИН: — Давайте не будем трогать чужую жизнь. Жены, любовницы — ну, не наше дело, если кто-то с кем-то расписаться не успел, верно? Я всю свою жизнь, так уж получилось, чужое грязное белье под микроскопом смотрю, так что не надо этим заниматься без лишней необходимости.
А. ЧЕЛЫШЕВ: — А что скажете насчет вот такого отношения к спортсменам, их разделения по категориям…
М. ДЕЛЯГИН: — А вот это чудовищно! Один спортсмен — человек первого сорта, другой — «унтерменш»… Они что, в тюрьме находятся, где свидание с близкими по произволу администрации является формой поощрения?
А должно быть очень просто: есть спортсмен. Он дает награды. Есть тренер, врач, массажист и прочие, которые обеспечивают эти награды. А чиновник в данном случае — это человек «третьего сорта». После спортсмена, с одной стороны, и тренера с врачом, с другой.
И никто не может иметь больше спортсмена — потому что именно он дает результат. И если жену или подругу нельзя привезти с собой спортсмену, — все остальные, и особенно чиновники, могут их везти только за свой счет.
Мы увидели, что Олимпиада в Ванкувере проводилась нашими чиновниками, по сути дела, исключительно для себя. Спортсмены были просто предлогом, чтобы хорошо слетать, хорошо попить, хорошо покуролесить в «Русском доме».
Е. ЧЕРНЫХ: — Звезд, которых привезли… Потусоваться с ними.
М. ДЕЛЯГИН: — Это непристойное зрелище. И не отдельных стрелочников должны наказывать. Должна быть показательная акция, потому что чиновники привыкли за путинские годы: неисполнение служебных обязанностей — это норма, за это никто ничего не сделает! Почти нет таких случаев, чтобы чиновника увольняли за неисполнение своих обязанностей. Поэтому «Карфаген должен быть разрушен», «разбор полетов» по итогам Олимпиады должен дать пример массовой административной акции, а если его не будет — ну что ж, проведем его чуть позже.
Но есть еще одна вещь: чиновники о себе не забыли, на спортсменах сэкономили, пожировали, но при этом у них есть обязанности, и в первую очередь — защищать своих спортсменов.
Чиновник летит на соревнования, чтобы в случае надобности зубами выгрызать своих, в том числе — при сомнительном судействе. Вплоть до превентивного запугивания судей угрозой исков и жалоб, черт возьми!
И что мы видели? А ничего.
Взять Плющенко — ярчайший пример. Нельзя сказать, что он какой-то «не тот». Член «Единой России», депутат, гламурный персонаж — для нашей правящей тусовки «свой человек». Ближе не бывает.
И что — кто-то из этой бюрократической тучи, напоминающей саранчу, его защитил?
Я не специалист в фигурном катании. Как квалифицированный зритель могу сказать, что, по-моему, серебряная медаль была честной. Произвольную он откатал хуже обязательной, не на своих скоростях — похоже, просто устал. Может, слишком большой был перерыв. Если так — это тренера вина, а не его: тренер либо не обеспечил должную нагрузку, либо взял в команду, понимая, что не успеет подготовить.
Е. ЧЕРНЫХ: — А больше некого выпускать…
М. ДЕЛЯГИН: — Что, все остальные не члены «Единой России»?
Но к этому мы вернемся.
Четверной прыжок Плющенко сделал замечательно, но что, кто-то не знал, что четверные прыжки по правилам судейства просто не засчитывают? Правила могут быть хорошие и плохие, но, если мы не добиваемся их изменения, мы им должны подчиняться, как правилам дорожного движения. Есть идиотские правила, но их приходится выполнять.
И вот Плющенко откатал, ему присудили второе место, и наши чиновники стали исходить на вой: ой, какие судьи плохие, как все несправедливо!
