– Послушай меня… – начал было заново Комиссар. И вдруг замолчал.
«Бесполезно, – подумал он. – Что с него взять? Что взять с них со всех? Люди… Они все такие… спиридоны… Даже те, от кого зависит судьба человечества…»
– Вот и славно, – проговорил Спиридон. – А сейчас… Разрешите опохмелиться? Бахнем все вместе по двести – и в путь-дорогу…
Взвизгнул пружинами диван, на котором заворочался, очухавшись от тяжелого хмельного сна, полковник Коробочка. Очевидно, полковника вернуло к действительности слово «опохмелиться».
– Я сию минуту распоряжусь! – рвано прогавкал Коробочка, вскакивая с закрытыми глазами.
Он выхватил откуда-то пустую бутылку, приложил ее к уху и принялся заклинать:
– Дежурный! Дежурный! Куда вы все подевались? На гауптвахту захотели?! Дежурный!
– О! – произнес Спиридон. – А вот и наш Консультант просыпается…
Комиссар посмотрел в монитор, на который указывал его помощник. Действительно, громадная туша Консультанта пошевелилась. И снова замерла.
Комиссар вдруг почувствовал неясную тревогу. «Что-то приближается, – понял он, – что-то нехорошее, несущее опасность».
Консультант – там, на дне котлована – резко выпрямился, качнув Штуку. Развернулся и, явно торопясь, полез на поверхность, круша остатки сходней, с размаху вонзая белые пальцы в земляные стены котлована, рывок за рывком подтягивая вверх свое гигантское тело…
– Дежурный! – вопил полковник Коробочка, тиская бутылку. – Дежурный! Старшего по званию не опохмелить – это трибуналом пахнет!..
– Да заткнись ты! – прикрикнул на него Спиридон. И вцепился в рукав Комиссара. – Что это с ним, а? Что случилось?
И в следующее мгновение из динамика под потолком пронзительно и тревожно заверещала сирена.
– Наконец-то! – обрадованно выдохнул я, когда взметнулся над базой, закружился, словно большая хищная птица, визг сирены. – Ну, держитесь, гады!
Еще бы мне не радоваться! Добежав до границы освобожденного от леса пространства, мы улеглись за крайними деревьями и ждали, казалось, целую вечность. И ничего не происходило. Тихо было за сетчатыми заборами, над которыми торчали ощетиненные пулеметами вышки. Угрюмо молчали похожие на сомкнутые челюсти стальные ворота перед КПП первой линии ограждений. Лишь одно можно было сказать определенно: Макс с Веткой проехали за те ворота. А иначе куда бы им деться?
Проехать-то проехали, а что было дальше? Неужто им не удалось запудрить мозги солдаперам на контрольно-пропускном пункте, неужто их повязали прямо там, не дав осуществить финальную часть плана: разогнав грузовик, вышвырнуть на ходу водилу и стрелка, в коих отпала нужда, прорвать хлипкие сетки второй и третьей линий ограждений и, достигнув котлована, метнуть туда бомбу… или что там у Макса в рюкзаке?
Но ведь ни шума не слышно, ни стрельбы. Сомнительно, чтобы Ветку – ратника Ветку! – солдаперы изловчились схватить без единого выстрела. Не может такого быть, никак не может…
Но почему тогда так мучительно долго давит нас тишина?..
И самое поганое, что ничего толком нельзя рассмотреть с того места, где мы залегли! Глухие широкие ворота скрывают от наших глаз будку КПП почти целиком. Вплотную к этой будке раскорячился грузовик, наверное, тот самый, который шел впереди захваченного нами, а вокруг грузовика снуют солдаперы, вероятно, намеревающиеся его разгружать… Да еще проклятая металлическая сетка мешает смотреть, размывает картинку…
Нет, в самом деле, почему так долго? Уже целый час тут лежим, не иначе…
– Четыре минуты, – ответил Дега на мой вопрос, глянув на часы.
Четыре минуты?!
– У тебя часы-то не остановились, случайно? – поинтересовался я.
И тогда взвыла сирена…
Гранаты у нас были наготове – две тяжелые зеленые ребристые лимонки. Мишени для себя мы тоже давно успели определить.
– Поехали! – скрипнул Дега.
Мы вскочили одновременно. Я выдернул чеку, размахнулся… и удержал руку, заметив, что кореш со страдальческим выражением на лице терзает свой снаряд обеими руками, зажав его между коленями.
– А у меня не выдирается! – сообщил он.
– Усики разогни, дур-рак! И рычаг не разжимай!
– Я не виноват, что мы гранаты еще не проходили! – пожаловался Дега. Нашел, тоже мне, время жаловаться! – Это с тобой Ветка дополнительные занятия устраивала, а я… не умею!
– Не мог раньше об этом сказать?
– Не мог сам догадаться?!
– Смотри и учись!
Я метнул лимонку, метя в ближайшую вышку. Граната ударила в один из ее опорных столбов, отскочила… и взорвалась, не успев упасть на землю. Впрочем, взорвалась – это громко сказано. Всего лишь отрывисто хлопнула, оставив после себя небольшое облачко серого дыма. Я-то предполагал: громыхнет настоящий взрыв, разнеся в клочья вышку, оставив на ее месте глубокую воронку, откуда с ревом будет бить пламя…
Ударил еще хлопок, расшвыряв у закрытых ворот в разные стороны снег и комья земли, – это сумел-таки метнуть свою гранату Дега.
Мы похватали автоматы, укрылись за стволами деревьев.
– Слабовато как-то, не находишь? – крикнул мне кореш, лязгая затвором. – Неправильные, что ли, лимонки попались? Просроченные?
– Даем короткую очередь и меняем позицию! – откликнулся я, повторяя озвученные нам Веткой инструкции. – Прицельно бить не стараемся, для нас главное – отвлечь на себя внимание, пока…
И тут со стороны вышек часто и гулко застучало – словно несколько человек изо всех сил принялись колотить молотками по бревнам. Деревья вокруг нас затрещали, осыпая ветви, переламываясь пополам, и еще раз пополам, и еще… раскалываясь на щепки прямо на наших глазах. Тугой и жуткий пересвист захлестнул нас. Я сам не заметил, как оказался лежащим ничком в снегу. Закрыв голову руками, потеряв автомат, я всем телом вжимался все глубже и глубже, пока выкашивала надо мной лес самая настоящая неумолимая смерть.
Самым ужасным в те грохочущие секунды было для меня ощущение совершеннейшей беззащитности. Я просто оглушен оказался этим чувством. Вот еще минуту назад мы с корешем бодро прикидывали, как залихватски ловко выполним возложенную на нас боевую задачу. Распугаем выстрелами неуклюжих солдаперов, ворвемся, если понадобится, на территорию базы, раскидывая в рукопашной противника направо и налево… Выручим Ветку и Макса и с триумфом вернемся в Монастырь – возможно, даже на удачно отбитом в бою бронеавтомобиле…
Но боевая операция, как выяснилось, нисколько не похожа на привычное махалово. И солдаты, защищенные укрытиями, обладающие мощным оружием и навыками его использования, – какими бы ни были на вид хлюпиками – несопоставимо опаснее порченых.
Ох как правы были отговаривавшие нас от безрассудного шага! Как прав был Однако, как прав был Макс, как права была Ветка! Мы просто понятия не имели, с чем намеревались связаться, чему стремились противостоять.
