– Курятник. А не проще стрелка за борт выбросить? Лишние-то проблемы к чему?
– Не проще, – отрезал Макс. – Как раз если выкинуть, лишние проблемы и образуются. Машины идут одна за другой, кто-нибудь его подберет. Может успеть помешать… И в кузов его перебазировать тоже нецелесообразно – несколько лишних минут потеряем.
– Глушануть – и в снег, за обочину. Не помешает.
– Замерзнет, если в снег-то. Или порченые наткнутся, разорвут. А ты кровожадный, Умник. Одно слово – Маугли. Звереныш. А ведь не первый день в Монастыре…
– А ты добренький, – не удержался, чтоб не огрызнуться, я, решив не переходить обратно с «ты» на «вы». Это так соперничество за Ветку нас уравняло: меня, пацана с Гагаринки, и его, лобстера-старшака. – Этот-то стрелок, которого ты пожалел, изловчится – и Ветке нож под ребро всадит. Может ведь такое быть? Может. И тебе сзади башку проломит. А следом и мы на тот свет уйдем, как тревога подымется. Получается, из-за одного не нашего четверо наших погибнет…
– Ловко у тебя определять получается: «наши, не наши». Тот стрелок – он, по-твоему, «не наш»?
– Конечно. Он же против нас. Его дело: водилу и груз оберегать от нападений. Для того ему и ствол даден. И шмалять он в нас будет без колебаний. Какой же он «наш»? Он враг, так получается. Когда вы НИИ тот штурмовали, своих собратьев-ЛОПСов выручали, сколько охраны и солдаперов полегло? Вы же их и положили. Потому что они – враги. А если б не вы их положили, тогда бы они – вас. К чему мудрить-то? Все просто: там, где есть махалово, там есть «наши» и «не наши». Без исключений. А махалово есть там, где есть конфликт. А без конфликтов жизнь невозможна. То есть выходит…
– Из того, что люди во имя чего бы то ни было убивают себе подобных, не следует, что они друг другу враги, – сказал Макс.
– Как это?!
– Разве Комбат или отец Федор вам этого не объясняли? Чем вы слушаете-то?.. Бывает так, что враг становится твоим соратником? Или наоборот: может ли бывший соратник оказаться в стане твоих смертельных врагов?
– Ну, допустим. И что?
– А то, что граница между «нашими» и «не нашими» расплывчата и условна. И любой человек в зависимости от обстоятельств способен встать на ту или иную сторону. Повседневно враждующие ватаги Гагаринки разве не объединяются против объявивших войну… кто у вас там в соседстве?..
– Нефтяники, – кивнул я. – Или Приречье. Да понял я твою логику… И если Центр буреть начнет, тогда Гагаринка и с Нефтяниками, и с Приречьем в один строй встают, как не раз уже бывало. И так далее. Понятно, короче…
– Истинные враги – те, чье существование возможно только лишь за счет и в ущерб существования твоего и твоих близких, – перебил меня Макс. – Истинные враги всегда паразиты. С истинными врагами невозможно объединиться, с ними у тебя нет и не может быть общих интересов и целей. И очень часто истинный враг не тот, с кем ты непосредственно сражаешься, не тот, кто стремится тебя уничтожить, а тот, кто управляет твоим противником, сам оставаясь в безопасной недосягаемости. Люди, к сожалению, глупы и доверчивы… Поэтому, Умник, никогда нельзя забывать об исключительной ценности жизни тех, кто в силу своей глупости и доверчивости в данный момент является твоим противником. Они, эти противники, тоже «наши»…
В зону нашей видимости с ревом выкатился грузовик. Перед поворотом он резко снизил скорость. Я отложил в сторону свой автомат, приготовился… Чего медлит Ветка? Почему Макс не шевелится?
– Лежи! – шепнул брахман, словно почуяв мое недоумение. – Следом еще один идет. Не слышишь, что ли?
Грузовик скрылся из виду. Следующий показался через полминуты.
– А вот этот берем! – распорядился Макс.
«А вдруг там папахен будет?» – пронеслось в моей голове. Мысль эта, ясное дело, не была внезапной. О возможности случайной встречи с родителем я подумал сразу же, как только узнал, что Макс собирается прорываться на территорию военной базы на грузовике, везущем туда стройматериалы. Мой папахен, вообще-то, специализируется на дальних рейсах, но в наше время любой за подвернувшуюся халтуру с радостью ухватится. Тем более в округе контор-перевозчиков не так уж и много…
Когда тяжелогруженая машина затормозила на повороте, я ринулся на дорогу, вскочил на подножку кабины. За стеклом расплывчато мелькнула небритая мясистая физиономия, прямо как морская рыба-шар в аквариуме. Нет, никакой это не папахен… Я еще успел заметить, как плеснулось изумление в широко распахнувшихся глазах водилы, – и рванул на себя дверцу.
– Ты чего?.. – ахнул он. И в следующее мгновение, выдернутый со своего места, полетел мне за спину, на обочину, туда, где его встретит Макс.
Ветка, конечно, управилась быстрее. Я еще только ухватил водилу за толстый загривок, а она уже, перегнувшись через обмякшего на своем сиденье стрелка, ловко заглушила двигатель, крутанула руль, не дав потерявшему управление грузовику съехать с дороги, влепиться в подвернувшееся дерево.
– Помоги! – негромко попросила она.
Вместе мы затолкали стрелка – крепкого кучерявого парня, на виске которого наливалась внушительная шишка, – в самую глубину курятника. Ветка влезла следом. Я удержал ее руку, которой она собиралась задернуть за собой цветастую занавеску.
– Теперь-то Макс и сам справится… Какой тебе смысл оставаться с ним в кабине? Пойдем с нами, нам с Дегой твоя помощь больше понадобится!
– Я вместе с ним должна быть, – качнула головой Ветка. – До конца. Прости меня, Маугли…
И лицо ее скрылось за колыхнувшейся занавеской. Рядом со мной скрипнуло сиденье. Очень спокойно – хотя и немного скованно – уселся за руль обработанный брахманом водила. Не обращая на меня никакого внимания, повернул ключ в замке зажигания.
Я выпрыгнул из кабины – что мне еще оставалось делать? И Макс, передав мне мой автомат, тотчас влез на мое место.
Грузовик тронулся. Высунувшись из-под тента, Дега подал мне руку, помог забраться на ходу в кузов.
– Нормально… – шепнул он мне в пыльной темноте, загроможденной какими-то металлическими ящиками, – быстро управились. Семь секунд – и тачана наша. Водила даже пикнуть не успел…
Грузовик быстро набирал скорость. Ящики загрохотали, задвигались, угрожая притиснуть нас к бортам. Впрочем, через несколько минут машина затормозила. Мы знали, что это значит, – выпрыгнули наружу, на одну сторону, скатились с дороги в снег. Грузовик, рыча, укатил дальше.
Дега поднялся на ноги первым.
– Могли бы и подальше прокатить, – проворчал он. – Сколько нам еще пехом переть до этой базы?
– Наслаждайся прогулкой, дыши глубже, – посоветовал я корешу. – Я слышал, полезно…
– А я слышал, что перед смертью не надышишься, – ответил Дега.
Там, наверху, за пределами бункера, давно уже схлынула темнота, давно уже вопящая ночь сменилась молчанием утра.
А Комиссар все сидел за столом, машинально, словно еще по инерции, переводя потяжелевший взгляд с одного монитора на другой.
