А потом стало происходить такое, что вообще ни в какие рамки не вписывалось и никаким объяснениям не подлежало.
Некоторые деревья вдруг стали облетать в середине лета, а потом снова покрываться листвой. Зачастую совсем иной формы, размера и расцветки, чем раньше…
Домашние животные напрочь отказывались подчиняться, нападали на хозяев, удирали из дома… Правда, это продолжалось недолго. Только кошки пропали невесть куда, все до одной, и не вернулись больше, в связи с чем невероятно расплодились крысы.
В зеркалах нередко отражалось совсем не то, что должно отражаться…
Дальше – больше.
В две тысячи восемнадцатом три дня подряд во всем мире наблюдали, как проплывает по небу громадный парусный корабль. Говорят, многие даже слышали скрип снастей, невнятные команды на непонятном языке, ощущали запах моря и соль на языке. Немногим позже в городах и селениях стали появляться странные люди в старинных одеждах – это солдаты возвращались с войн прошлых веков. Находясь в каком-то мутном полусознании, они искали свои жилища и близких. Некоторые из них могли говорить и даже поддерживать беседу. Их, конечно, отлавливали, увозили в больницы, исследовательские центры. Там они, толком ничего не умея рассказать, быстро умирали.
Вот тогда-то кое-кто уже начал догадываться, что творится в мире и в чем причина происходящего.
А потом появилось зверье.
Это было в две тысячи девятнадцатом.
С тех пор прошло шесть лет.
Иногда я думаю: наверное, все-таки не очень плохо, что маме не привелось жить в том мире, в каком живем мы. В две тысячи шестнадцатом году самолет, в котором она летела из Заволжска в Москву, вместо того чтобы следовать своим курсом, совершил посадку на территории газораспределительной станции под Волгоградом. Спросить у пилота, какое там на него нашло затмение и кто толкнул его под руку, не представилось возможным. В катастрофе не выжил никто.
В комнате папахена загудел, включившись, телевизор. Электричество наконец-то дали.
– …новый правительственный проект «Возрождение», в полной мере оправдавший возложенные на него ожидания, триумфально шествует по стране! – всплыл в квартирной тишине победоносный голос теледиктора. – С этой недели к проекту подключился и наш Заволжск. Вот что рассказал репортеру заволжской телерадиокомпании губернатор округа Александр Долгопятый.
Я выглянул из кухни с кружкой в руках.
На экране массивный седовласый мужичина – наш губер, едва втискивавшийся могучими плечами в кадр, мелко заблеял, опустив глаза в лежащую перед ним на столе бумажку:
– Прибывший к нам в рамках проекта региональный спецконсультант приступил к работе немедленно. Только за последние два дня благодаря его совместным с городской администрацией и администрацией округа действиям предотвращено три крупных аварии на предприятиях, прорыв газопровода в районе Приречья, а также стал возможен запуск пяти насосных станций…
– Молодцы! – вслух похвалил я, отхлебнув своего чифиря.
Нет, правда молодцы. Не наши, конечно, распухшие от взяток местные тугодумы, которые, кроме как дань тянуть со всех, кто в состоянии платить, ничего не умеют… А те ученые, которые «Возрождение» придумали. Давно уже про этот проект слухи ходят. Говорят, мол, рассылают из столицы по регионам особых таких специалистов-консультантов, что могут с определенным процентом точности сказать, где и когда в очередной раз у нас что-нибудь рванет; как-то они эти происшествия умудряются рассчитывать и, следовательно, предугадывать. Здорово, ничего не скажешь. Вот если бы эти умники состряпали еще проект, который бы людей от зверья защищал, совсем было б замечательно…
– …Успех проекта «Возрождение» позволяет смело говорить о том, – продолжал зачитывать написанный ему текст губернатор Александр Долгопятый, – что в сегодняшней непростой мировой обстановке произошел долгожданный перелом… – На секунду подняв глаза, губернатор уточнил уже от себя: – В хорошую то есть сторону… И проект «Возрождение», – напрягшись, снова сымпровизировал он, – несомненно приведет к э-э-э… возрождению нашей великой Родины!
Протяжный свист метнулся с улицы, звук словно сплющился о стекло. Я выглянул в окно. У подъезда призывно размахивал руками Дега, приплясывая на месте частично от утреннего холода, частично от природного неумения находиться в состоянии покоя дольше одной минуты. Чуть поодаль, у взъерошенного ветром и дождем куста сирени стоял Губан; на мое окно он не смотрел – обрывал с куста листья, медленно растирал их в кулаке в кашицу, сосредоточенно закладывал эту кашицу в рот и меланхолично жевал. Я невольно хмыкнул: со стороны эти двое сейчас смотрелись забавно. Низкорослый и щуплый Дега был похож на непоседливого малолетку, а огромный Губан – на его папашу, хмурого, неповоротливого и – чего уж тут – малость неадекватного.
Заметив меня, Дега подпрыгнул и снова засвистел, сунув оба мизинца в рот. Губан, продолжая двигать мощными челюстями, задрал наголо обритую круглую голову.
И тут я вспомнил.
Чего ж я тут рассусоливаю с чифирьком да сигареткой?! У нас ведь на сегодня дело какое назначено!
Махнув рукой парням, я метнулся к телевизору, выключил его. Потом побежал одеваться. Натянул джинсы. Приготовленная еще с утра футболка висела на спинке кровати – не пришлось рыться в комоде. Пусть и застиранная почти до прозрачности, пусть логотип Олимпиады – две тысячи четырнадцать на ней уже не разобрать – ерунда. Это моя счастливая футболка. Когда я год назад от копов удирал (подрезал у какого-то пьяненького часы, а он крик поднял) – и удрал, протиснувшись в лаз под забором заброшенной автобазы, она на мне была. Когда мы, гагаринцы, ватагу с Нефтяников разгромили, она на мне была. Мне тогда ломиком едва голову не проломили – прямо по макушке вскользь чиркнуло. Миллиметр еще бы – и конец. И когда я в начале зимы свалился в котлован за старым овощехранилищем, упал ровнехонько между двумя торчащими из земли арматурными прутами и даже не поцарапался, она тоже на мне была, эта футболка…
А вот на прошлой неделе я не в эту футболку был одет, не в счастливую. Может, потому и сцапали меня копы на улице, когда в лавку шел сигарет и хлеба купить. Ни за что ни про что скрутили среди бела дня, наручники защелкнули и кинули в машину, на пол, под ноги себе. Ох и напугался я сначала. Начал вспоминать все свои недавние прегрешения, но ничего такого серьезного и не вспомнил. Да только это не важно, что ничего за мной не было. Захотят – и навесят, что угодно. И подпишешь, никуда не денешься. Как тут не подписать, когда тебе пальцы дверью прищемлять начнут или ботинками по копчику лупить?.. Мало ли таких случаев у нас в Заволжске было? Я еще в машине начал орать: мол, отпустите, я ни в чем не виноват! А один из копов поставил мне ножищу на голову и веско так проговорил:
– Еще звук от тебя, раздавлю черепушку, как тыкву. Сомкнись, анус перепуганный!
Я и сомкнулся. Заткнулся то есть.
Удивительно, но все обошлось. Привезли меня в отдел, заперли в подвале. Раз только спустился ко мне следак, допросил: кто я да что я… Можно подумать, карточки моей у них не было. Допросил и ушел. А я еще четверо суток в подвале кис. Покормить только на второй день сподобились. На пятые сутки отпустили. Не знаю, что они там себе решили, может, на то дело, под которое меня подписать хотели, более удобный человек нашелся. А может, даже (и такое у нас случается!) настоящего виновника поймали. Какая мне разница? Хорошо, что удачно все закончилось. А могло бы и по-другому…
