В армейскую гостиницу «Закат» Белобородов, Стародуб и Литвин вернулись далеко за полночь едва живые. Завалявшаяся на дне сумки бутылка водки с интригующим названием «Отхлебни разок», распитая на крыльце, стала для Литвина последней каплей. Он не помнил, как добрался до номера и оказался в кровати. Впервые за последние дни его не беспокоили кошмары, а восковое лицо-маска церэушника Курта — Майкла не задавало один и тот же вопрос: «Где «Тополь»?.. Где?..»
Короткая июньская ночь сменилась туманным грибным рассветом. В семь утра со двора донеслось шарканье метлы — это дворник Евсеич принялся за работу. На втором этаже в угловом номере в кране забулькала вода, а в подвале хлопнула дверь. В гостинице начался новый, похожий на сотни других, рабочий день. Казалось, ничто не предвещало скорого наступления бурных событий.
Дежурная сладко потянулась, прогоняя остатки сна, и прошла к зеркалу. В это времени скрипнула входная дверь, и из холла донесся шум шагов. Она выглянула в окошко: на деревянных панелях возникли размытые тени, и, торопливо поправив сбившуюся прядь, вышла им навстречу. Пятеро мужчин, чем-то неуловимо похожих друг на друга, обступили ее со всех сторон.
Русоволосый, с волевым лицом и выглядевший в полумраке холла настоящим великаном, вежливо, но твердо предложил:
— Людмила Николаевна, пройдемте к вам.
— Э-э… Зачем? — растерялась она и, подчиняясь его требовательному взгляду, отступила за порог.
— Я генерал-майор ФСБ Сердюк, — представился он.
— Генерал?! ФСБ?! Я… — больше у дежурной не нашлось слов.
Ее пальцы нервно затеребили кончики пояска на платье, а растерянный взгляд заметался по строгим лицам свалившихся словно снег на голову контрразведчиков. В одном из них она узнала сотрудника местного отдела военной контрразведки майора Василия Басевича и, придя в себя, спросила:
— Василий Николаевич, что… Что случилось?
— Все нормально, Людмила Николаевна. Обычный рабочий вопрос, — успокоил он.
— Но в такую рань?
Сердюк мягко опустил руку на плечо заведующей и попросил:
— Вы, пожалуйста, не волнуйтесь. Мы займем у вас немного времени.
— Как не волноваться, товарищ генерал? Никто не предупредил, а у меня ничего не готово!
— И не надо.
— Как?
— Надеюсь, вы не откажете нам в небольшой просьбе?
— Конечно, конечно!
— Литвин в своем номере?
— Да! — и, смутившись, дежурная выдавила из себя: — Вчера, то есть сегодня ночью приехал. Но в таком виде.
— Нас это не испугает, — с иронией произнес Сердюк и предложил: — Сейчас вместе с нами вы подниметесь на этаж и вызовите Литвина из номера. Сделать это надо спокойно. Вы меня поняли?
— Поняла, поняла! Если надо, то я готова… — в дежурной проснулся бывший начальник бюро пропусков.
— Нет, нет! Не более того… — остановил Сердюк и, вежливо взяв ее под руку, повел к лестнице.
Вслед за ними Гольцев, следователь Скорохват и аналитик Зацепило прошли на второй этаж, остановились у номера 25 и сгрудились за спиной дежурной. Она бросила вопросительный взгляд на Сердюка. Тот ободряюще кивнул головой, ее пальцы сжались в кулачок, и нервный стук разбудил сонную тишину на этаже. Гольцев и Скорохват придвинулись к двери. Прошла минута, в номере не подавали признаков жизни.
— Может, концы отбросил после вчерашней пьянки? — высказал опасение Гольцев и, не дожидаясь команды Сердюка, обрушил кулак на дверь.
Гулкий рокот пронесся по коридору. Из номера полковника Белобородова послышалось недовольное ворчание, через секунду, другую ожил и Литвин. Заскрипела кровать, и он просипел:
— Кто там?
— Орест Михайлович, извините за беспокойство! К вам подъехали из… — запнулась дежурная.
— Министерства образования, — подсказал Сердюк.
— Министерства образования, — повторила она.
За дверью послышалось невнятное бормотание, босые ноги прошлепали по коридору, в замочной скважине, соскальзывая и срываясь, заскрежетал ключ. Гольцев и Зацепило отодвинули в сторону дежурную и, как только дверь приоткрылась, ворвались в номер. Действовали они решительно и быстро. Гольцев припечатал едва стоявшего на ногах и потерявшего дар речи Литвина к стене, а Зацепило защелкнул на его руках наручники. Словно рыба, выброшенная на берег, Литвин беззвучно хватал раскрытым ртом воздух. Его оплывшее и ставшее липким от обильного пота тело Гольцев и Зацепило на руках внесли в комнату и опустили в кресло.
Неуловимый Гастролер представлял собой жалкое зрелище: глаза после укусов мошки и перепоя превратились в узкие щелки, полинявшие трусы сползли на колени, нервная дрожь сотрясала расплывшееся по креслу бесформенной амебой тело.
С лица схлынула кровь, а затравленный взгляд метался между Гольцевым, горой нависавшим над ним, и Сердюком.
Генерал прошел к столу, взял стул, сел напротив и заглянул в глаза Литвина. В них плескался страх. Наступил момент истины, и Сердюк стремился его не упустить. Несмотря на шокирующее начало, Литвин быстро оправился и срывающимся голосом взвизгнул:
— Что вы себе позволяете?!
— А почему вы не спрашиваете, кто? — не давал ему перехватить инициативу Сердюк.
— Вы… вы… — Литвину не хватало воздуха. — Кто?!
— Я генерал-майор Сердюк из военной контрразведки, а это… — он кивнул головой в сторону Скорохвата, раскладывавшего бланки протоколов допроса и обыска на столе, — старший следователь по особо важным делам Следственного управления ФСБ России подполковник Скорохват.
Литвин облизнул мгновенно высохшие губы и сорвался на крик:
— По какому праву?!
— Правильный вопрос, — сохранял выдержку Сердюк. — По праву, предоставленному нам законом.
— Я что, арестован? Вы за это ответите! — перешел в атаку Литвин.
— Отвечать придется вам, гражданин Литвин.
— На каком основании? Я офицер и требую…
Но Гольцев не дал ему подняться, твердой рукой припечатал его к креслу и с презрением бросил:
— Был офицер, да весь вышел! Поздно требовать, поезд ушел!
— Не пугайте! Это вам не тридцать седьмой год! Вы еще ответите! — злобно огрызался Литвин.
Глаза Сердюка заледенели, на скулах заиграли желваки, но он сдержался и, нарочито медленно выговаривая каждое слово, объявил:
— Гражданин Литвин, пугать вас никто не собирается! Вы ответите по закону. Вы задержаны по подозрению в проведении вами враждебной деятельности — шпионаже в пользу разведки США. Сейчас будет проведен ваш и досмотр ваших вещей. Есть ли у вас заявления, ходатайства или…
— Заявления? У-у, ненавижу! — зашипел Литвин.
— Ненавидеть или любить — это ваше личное дело, а вот за преступление отвечать придется! — отрезал Сердюк и распорядился: — Виктор Александрович, приглашайте понятых и приступайте к следственным действиям!
